Я тут блять как-то рассказывал про свою жизнь в ниибическом московском питомнике, каковым являлась квартира моей, убитой на голову тещи. Песег Степа, как я говорил, пошел песдою и теперь вспоминается мне эдаким лысеньким собачьим тельцем с эрегированным писюном и убойными коготками. До сих пор картина стоит – Степа щемится по следам соседской течной сцуки в предвкушении аццкого сегса, чертя своим хуишком кревую на свежевыпавшем снеге или вспарывая им наст. Да и хуй с ним.

Кошечги однако в квартире остались и осталось их до хуя. Сцать и срать они были приучены на своих местах, только места предпочтения зверушег и места отведенные им тещей ни хуя не совпадали ни разу – некоторые могли отложить катях прямо на шкафу. А хули, тихо, уютно, сабаки не доябываются, видно все песдато – чего не срать-то. После успешного просера и охуев от легкости кошечги, видимо горя желанием поделиться невъебучей радостью жизни, хуярили по квартире, роняя всякую хуету, пока еще не припрятанную тещей. Оставшиеся собаки тоже подключались. Иногда это бывало ночью.

Существовало блять несколько источников попадания зверей в квартиру. Первое, естественно – помойка, откуда и появился мудаковатый двухцветноебальный Кузя. Котек этот был сцука уникумом, срущем в определенном человеком месте, чем ниибацца отличался от всей остальной пиздобратии. Все - песдец положительным сторонам.

Днем Кузя занимался хуйпойми чем, то ли кошек склонял к оралу (вагинал опробовать было без мазы – хуй ему кто из них давал), то ли передергивал свой затвор на настенный календарь (тоже с кошечгами, ага) – не скажу. Жрать не ходил ни когда (то есть я такого не видел), пил хуйзнаит где, походу из унитаза и вообще сильно не отсвечивал до момента сложения небесных светил в сцука очень неблагоприятном для нас ракурсе. Тогда он начал сцаться. Сцаться на стену. Я думаю, картина сцущщего в подворотне маргинала ни для кого не послужит открытием, но когда я зажопил этого мудилу, чуть только не стоящего на задних копытах, уперевшись одной лапой в стену и придерживающем другой свой хуй, занятого поливанием стены у изголовья блять моего дивана со спинки этого же дивана, я очень расстроился. Просто – пиздец расстроился, особенно от нахально повернутого ко мне кошачьего ебла и продолжения процесса пометки территории не взирая на мой ахуй. Дальше все было просто – Кузя был выкинут к ебеням на территорию ближайшей больницы, а тещины попытки припереть его обратно окончились провалом.  

Остальные блять представители кошачьей фауны еблись. Еблись непрерывно, самозабвенно и повсеместно, производя на свет немыслимых ублюдков, впоследствие куда-то пристраиваемых той же самой тещей. У меня даже была идея поднять какое-нибудь бабло на продаже этих экспонатов в зоологический музей в качестве наглядной демонстрации природных аномалий – хуй там, мамо моей супруги раздавала их знакомым. Больше этих знакомых мы не видели.

После первой удачной ебли котов кастрировали. Нихуя не всех сразу -  невъебеная заводчица кошег теща позволяла каждому котегу хоть раз в жизни выстрелить, чему они и были признательны беспесды. Другими словами – котеги стояли в очереди на кастрацию и очередь эта  почти всегда работала по принципу ФИФО.

Тут блять стоит сделать лирическое отступление. Говоря о кастрации котеков не стоит подразумевать заскорузлого мужика с волосатыми грабками из-под закатанных рукавов заляпанного кровью халата, клацающего бараньими ножницами – реальность много ужаснее. Обычно это сцуко молодая, аццко улыбающаяся,  бабищща с ниткой и иголкой в одной руке и шприцем в другой,  всегда готовая въебошить пару кубов котеку под шкуру с целью обездвижения такового. Далее следует простая перетяжка каналов яиц (или еще какой другой хуеты – спросите ветеренара) ниточкой и – вуаля. Котек с виду оставался как настоящщий, но ни оральные ласки кошечег, ни грезы эротических сновидений не могли привести его в чочтояние боеготовности. Так, цветочки понюхать и – все.

Вот так теща и крутилась, постоянно пытаясь балансировать на как минимум том же поголовье (плюс-минус пара – хуйня, не считается). Однажды только не повезло. Вместо аццкой докторихи прием вел некто Михаил Самуилович, ниибацца профессор вететеринарии, полностью отрезавший яйцы одному из котеков (типа – с гарантией, хуй чего обратно рассосется). Котеку та похуй, отошел, зализался и все, а вот мы понесли беспесды большую душевную травму.

И теперь, когда кто-то из моих знакомых говорит, что заводить животных домой не будет, ибо «сдохнет – жалко будет», я отвечаю – заведи несколько. Даже и не заметишь после, сколько их там.