Здравствуйте, я - копальщик. Да, именно ко’пальщик,  с ударением на первом слоге. Я копаю Вам могилы. Вы все мои клиенты. Рано или поздно мы всё умрём. Эту фразу так часто используют, так что она тоже почти труп. Литературный.
Я не могильщик. Это слово ничего не значит. Могила и всё. А копальщик – это звучит гораздо понятнее, это профессия. Сразу понятно, чем я занимаюсь. Я копаю могилы. Дыры в земле.

Вы наверное думаете – что тут такого, копать землю. А вы пробовали её копать в сорокаградусный мороз? Когда земля, как бетон. И копать её совершенно невозможно. Только ломать. От слова лом. До остервенения, изнеможения. Приходится вставать очень рано, чтобы всё успеть. А зимой умирают ни чуть не реже, чем в остальное время года. Перепады температур, давления – это для стариков. Гололёд на дорогах – для тех, кто помоложе.

С таким родом занятий как у меня, к жизни, поневоле, начинаешь относиться философски. Особенно, когда находишься в конечной её точке. Я говорю не о своей смерти, я вполне здоров и проживу наверное… впрочем кто знает, а в общем. Скажем если акушерка, стоит около входа в этот мир, то я как раз рядом с выходом. И если около входа стоит совсем немного людей – чаще всего это персонал роддома. То около выхода – просто толпа народу (убийцы, маньяки, террористы, просто пьяные водители), но от этой компании конечно не веселее.

Есть и плюсы в моей профессии. Немного, но есть.

Первое – это всё-таки работа на свежем воздухе. Любое кладбище, если смотреть от уровня глаз и выше – парк. В погожий летний денёк – просто красота.

Второе – есть такое поверье, и все копальщики в это свято верят, что рыть могилы – занятие богоугодное, и что господь отпускает людям нашей профессии кое-какие грехи. Какие сказать не могу. У каждого свои.

Третье – всегда есть работа, а значит бутылка. А как не выпить грамм 150 на свежем воздухе после тяжёлой физической работы? Бывает конечно, что выпивается гораздо больше, но с похмелья лопатой махать… Такое ощущение, что себе могилу копаешь. Здесь рядом и четвёртый плюс – нет проблем с закуской. По традиции на столиках возле могил родственники усопших оставляют кое-какую снедь. Обычно это печенье, конфеты.

И последнее – я спокоен за свою работу. Потому что она будет у меня всегда.

Есть правда ещё один плюс, но он условный. Я просто не представлял себе, что на нашей земле было столько достойнейших и прекраснейший людей. Образцовых семьянинов, честных и порядочных людей. Всеми очень любимых и уважаемых. Красота речей просто поражает. Я конечно их наслушался уже вволю, и заранее могу представить себе текст прощальной встречи по тому, какое место занимал человек в жизни. Но бывают исключения. Когда хоронят тех, кто не должен был умирать. Когда родители хоронят тех, кому меньше 20. Почему 20? Не знаю… Для юношей это может быть связано с окончанием службы в нашей доблестной, а девушки ещё  юны, молоды и свежи.

Когда привозят стариков, есть внутри чувство, что так правильно, так и должно быть. Родился человек, пожил и умер, всё естественно и гармонично. А вот когда детей… Это как птицу, только начавшую полёт вдруг настигает выстрел. Будто плёткой по обнажённой душе. И внутри только глухое бормотание: «нет, так не должно быть… Почему! Так! Всё! Несправедливо!».
А потом приходит такая мысль - в мире, где есть смерть, нет и не может быть справедливости.

И знаете ещё, в каком состоянии нам привозят клиентов?
Это ещё ничего, когда хоронят в гробах с закрытой крышкой, да и то по весу чувствуешь, что там почти ничего не осталось. И поневоле представляешь, что осталось, а что нет. А когда городок не очень большой как наш, где всё про всех знают, то знают и причины смерти. Например, недавно привезли одного паренька. Он решил залезть на крышу вагона. Под контактным проводом. Байка про то, что человек мгновенно сгорает и от него остаётся горстка пепла - полная ерунда. Этого мальчишку как будто взорвало изнутри. Вырвало глаза, внутренние органы…

Добавлю ещё кое-что про особенности летнего периода. Я говорю об утопленниках. Когда тело консистенции студня…
Я могу продолжать очень долго.

Вы знаете, с такой профессией как моя трудно чего-либо бояться. Но одной вещи я боюсь. Крематориев.