Решил я как то песателем стать.
Славы захотел, известности и уважения народного. Что бы за спиной шептали « А это тот известный…». А чего, вон все пишут на удаффком и купаются в лучах  славы, чем я то хуже?  Выпил стопарь, сел творить – не выходит, нету полета креативной мысли. Беда. Надо, думаю к Василию сходить, одна голова, как известно хорошо, а две лучше. Беру пузырь, бегом к Василию
Так и так, говорю, Василий, давай ко мне в соавторы. А то чего то нет вдохновления. Жизнь проходит, так и сгинем в небытие в неизвестном состоянии. А вдвоем смотри, какие переспективы радужные, как Ильф и Петров, как Петров и Водкин, как Гоголь с Моголем, как…
Нет, сказал Василий. В соавторы я не пойду, так как нет во мне искры божьей и по русскому всегда 2.5 балла имел. Не могу я поганить русскую литературу своим присутствием.
Но помочь могу. Буду у тебе меценатом. Вот сейчас  пойдем в народ за сюжетами будущих произведений, потому как дома мы уже все выпили.  Бизнес план такой – в «Литературное кафе» идем пропитаться атмосферой творчества, потом к прост… то есть к музам, там и сюжеты подкатят. Как в воду, бля, глядел…

Приходим в кафе, там литераторов различных битком набито.
Мы говорим официанту, так,  мол и так, мы не просто нажраться тут пришли, а два интеллигентных человека ищут сюжеты  нетленных произведений, поэтому, братец, нам места хорошие, компанию высококультурную, два пузыря и один салат мясной. Потому как мы готовимся принести себя в жертву литературе посредством падения в пучины разврата с простит… то есть общения с музами, но сугубо с целью черпать сюжеты и повороты, а прежде мы тут обогатимся духовно и проч.
Подсаживают нас за столик, к каким то дамам. Судя по физиономиям – виолончелистки и между ног у них помимо виолончелей никогда ничего не было. Ну да и хуй с ними, нам то сюжеты подавай, а водка то с бабами как бы между прочим. Тем более что музы у нас по плану чуть дальше.

Ну вот, сидим – едим,  выпиваем. Рассуждаем о месте литературы в жизни человека и о судьбах человеков в литературе. И вот на тебе, в процессе этого увлекательного диалога одна из этих Ростроповичей вдруг заявляет нам нехорошим голосом. А не могли бы уважаемые будущие Нобелевские лауреаты от литературы не орать так громко и употреблять слово писатель без приставок бля, нах, врот и проч. И не махать руками по причине того, что салат мясной все время летит в их сторону, а они, видите ли, вегетарианки.

Вижу, Василий мой побледнел и лицом сделался похож на актера И.Смоктуновского. Встает и говорит ей голосом того же актера: Вы, мол, проститутки и не пиздеть должны, а у мене хуй сосать, а друг мой Петр (ну это я) это дело будет высоким слогом описывать в своей будущей книге, потому как нам, писателям, требуются сюжеты разные и позы,  мы за вас уже заплатили за два часа по 600 рублей, а жизнь и так коротка и чтобы не уйти в небытие безвестными мы должны все сейчас же успеть, а счетчик уже тикает. И давай доставать своего молодца из штанов.
Дамы, естественно в крик, что такое, насилуют почти, ай спасите!
Подскочил тут официянт и говорит, негоже, дескать, господа, поганить литературу подобным непотребством, не заплатив по счету.

Не тебе, сутенеру, о высоком рассуждать, ответили мы ему. Давай вези нам других девок, а то с этими мы никогда не напишем  ничего выдающегося, и не искупаемся в лучах славы, потому как не сосут…

А в отделении уже один лейтенант, начитанный, сука, видимо критик, сказал. Писатель тогда только смогет написать шедевр, когда сам выстрадает посредством невзгод и лишений. И уебал мне пару раз по почкам.