- Эй, Соплюха, ты водку то приготовил для бригадира?  - Кузьмич заржал над собственной шуткой и попиздовал в теплушку.
- Ага бля, ща бля, недождетесь бля, - прошипел Вадик сквозь зубы.  Перед началом этой двухнедельной вахты на лесоповале он поспорил с бригадиром на два ящика водки, что не будет пить в течение этого времени. Теперь он очень сильно об этом сожалел. Свое погоняло он получил за то, что однажды до крови обцарапался о свои замерзшие козюлины, которые иногда капали из его носа на одежду, что чаще всего происходило, в моменты его регулярного умственного затупления. Он вроде бы не был конченным долбоебом, но иногда задумывался о какой-нибудь хуйне, и вырубался из этого мира наглухо. Вот так же, однажды находясь в таком тупняке, он поспорил, что больше не будет спать со своей женой, в результате чего уже через 5 дней его штаны воняли хуйней, а жену регулярно драл весь поселок.
Он проклинал, свою страсть спорить, ссылаясь на свою тупливость, но ничего не мог с этим поделать.

Кузьмич, изрядно подвыпивший и теперь посланный нахуй за неприлично громкий и вонький пердеж, вышел из теплушки. Увидев Вадика, в его голове созрел коварный план локального подъебалова.
- Соплюха сынок, подойди-ка, я тебе фокусовину пиздатейшую покажу, - поманил он к себе пальцем Вадика.
Соплюха доверчиво карабкался через сугробы.
- А ты знаешь, что бензин нихуя не горит? – лицо Кузьмича покрылось загадочностью. – Пойди сцеди ведерко с УАЗика, я тебе докажу.
- Пиздишь сука! Если загорится, то ты тогда мне два ящика водки должен! – Соплюха схватил ведро и побежал к машине.

Кузьмич зажег спичку и бросил в ведро.
Нихуя. Все потухло.

Соплюха затупился, затупился конкретно. Это было для него новым откровением, и все, что он до этого знал, подверглось серьезному сомнению. Решив резко выебнуться, он схватил ведро и побежал в теплушку.
-Мужики, а бензин то ни хуя не горит!!!!!! – довольное зубастое ебало  тускло осветилось у входа и по всему помещению разнесся резкий запах.
В теплушке под несколькими калориферами,  раздетые до трусов лесорубы третий день подряд дожидались прекращения мороза, играя в карты и попутно занимаясь дегустацией ликероводочных изделий в лесном масштабе.
Ебальники у всех присутствующих резко вытянулись.
- Бля, действительно не горит, мне Кузьмич только что на улице дважды показывал, - этими словами Соплюха поставил ведро на стол, и чиркнул спичку.
В следующий момент, не дожидаясь продолжения рассказа Соплюхи, все полетели в окна и к двери.
К хуям разнесенная теплушка догорала вместе с бровями Вадика, который, увидев приближающихся разгневанных люмберманов,  отполз за корчащегося от смеха Кузьмича, и в целях минимизации болевых ощущений застыл в позе эмбриона.

Били четко, с толком, методично и не торопливо, не забывая ни про голову, ни про почки ни про все остальное, регулярно напоминая Кузьмичу, что больше никогда не надо показывать фокусы такому ушлепку, как Вадик, и всегда надо объяснять, что горит не бензин, а его пары, которых только при сильно отрицательной температуре ни хуя нет. Кузьмич уже больше не вопил и не просил прощения. А за всем этим наблюдал Соплюха, затупившийся теперь на идее, что теперь ему опять можно пить, поскольку два ящика водки вернет после больнички Кузьмич.