Отрывок из будущего романа.

Чёрт, пить больше не хотел, а потому, зевая, мутно пялился на проходивших мимо англичанок и зло комментировал несовершенство британских физиономий.

Филимоныч, будучи предоставлен сам себе, отдувался алкоголем и провожал взглядом приглянувшуюся проходящую задницу молча.

На рожи Филимоныч патриотически не смотрел, давно осознав, что лучше наших баб нет никого на свете, даже в Турции, а тем более в Америке.

-Я тебе расскажу, - обратился он к чёрту историю о танце живота.

-Интересно, интересно, - подобрался чёрт подперев сваливающийся подбородок с остренькой бородкой кулачком, - готов слушать.

Филимоныч хлебнувши для красноязычия - забубнил...

----------------

Прочитав в молодости статью в "Правде" о единственной женщине-ювелире Манабе Магомедовой, Аида Савельевна горько жалела о поспешно принятом решении связать свою жизнь с такой скучной специальностью как оториноларингология.

-Ничего, - думала она, - пусть мне в жизни не повезло, своего сына я непременно сделаю кудесником металла.

Как назло, стали рождаться девочки. К тридцати годам их уже бегало по квартире семеро. Число счастливое, но ни одного мальчика. Муж особых претензий не предьявлял, а Аида Савельевна узрела в факте настойчивого девочкорождения знамение Господне.

Младшенькая Леночка, не в пример своим старшим сестричкам, училась в школе плохо. Часто прогуливала занятия, слоняясь по хозяйственным магазинам, рассматривая инструменты. Плоскогубцы, молотки, свёрла, ножницы по металлу интересовали её больше, чем мальчики и куклы. Она могла часами простаивать около будочек часовщиков и граверов, рассматривая инструменты и наблюдая за работой старых евреев.

И вернувшись домой, она крутила проволоку, расковывала гвозди, раскалённые на конфорке газовой плиты, усердно что-то паяла электрическим паяльником, блаженно вдыхая запах канифоли или протравленной цинком соляной кислоты.

К окончанию школы Леночка сделала в подарок маме колечко, изрезав трофейное блюдо из серебра, добытое дедушкой в разгромленной фашистской Германии. Ей приглянулся центральный цветок чеканного орнамента, а из ранта испорченного блюда отлично получились четыре браслета.

Блюдо было не единственным пострадавшим трофейным предметом. Костяная ручка роскошной опасной бритвы "Solingen", за которую понимающий толк в хороших вещах человек мог дать приличную цену, превратилась в резную накладку броши, а из обуха клинка Леночка сделала себе отличный штихель. Кожаный комбинезон немецкого асса, тоже трофейный, частично пошёл на изготовления кранца. Из оставшейся кожи Леночка понаделала фенечек, нанизывая бусинки от маминых украшений на любовно отрезанные рапидовым ножом шнурочки, и, конечно, самолично, сшила себе специальный ювелирный фартук для сбора золотых и серебряных опилок.

Аида Савельевна была на седьмом небе от счастья. Особенно после того, как мастеровитая дочь выпилила в столешнице дубового кабинетного стола уже умершего к тому времени дедушки, полукруглый вырез и укрепила в нём финагель. Кроме того, Леночка смастерила настоящий бензиновый аппарат для пайки твёрдыми припоями, и поверхность повидавшей виды столешницы покрылась пропалинами и сахаристыми пятнами кипятимого флюса.

Счастливая мать перетаскала из родной поликлиники всё, что могло понадобиться дочери для укрощения непослушного металла. Пинцеты, зажимы, молоточек невропатолога с резиновой чашечкой на бойке. У техника-стоматолога она выклянчила винтовой прессик для вытягивания фикс. А любовник Аиды Савельевны часовщик Кесслер пожертвовал для развивающейся дочери настоящую резьбонарезную досточку, немецкую, со свастикой, меленький напильник, аж шестой номер, швейцарской фирмы «Glardon Vallorbe», со скачущим, чистенько оттиснутым на идеально круглом хвостовике зайчиком, и миниатюрный токарный станочек. Леночка меленько писала кипятком и целовала заботливую мамочку.

В доме постоянно воняло серой, сплавленной с поташом, азотной кислотой, на кухне, на медленном газу, на паровой бане булькал раствор лимонной кислоты. До самого утра стоял скрежет опиливаемого или сверлимого металла, откручивались, повизгивая, и снова закручивались тиски. Работа не прекращалась ни на минуту. Часто, в ночной тишине можно было слышать крепкую русскую фразу: "Ёб твою мать", Аида Савельевна понимала, Леночка порезала или прибила молотком пальчик. Однажды ночью сонная и не пришедшая в себя женщина-врач вытаскивала у дочери из указательного пальца левой руки засевший обломок от лобзиковой пилочки швейцарской фирмы "Bergeon".

-До свадьбы заживёт, - успокаивала Аида Савельевна равнодушную к боли дочь, по незнанию потянувши пилку в направлении наклона зубцов.

Ленка не проронила ни звука. Только наспех перевязав палец, уже крепила центральный аметист в кармезиновую оправу.

Папа постоянно нервничал и часто уходил из дома, так и не подобрав убедительную формулировку внезапному ретированию. От вони химикатов и ударов молотка по слитку драгоценного металла у него тогда болела голова.  Его клинило от бесконечных разговоров супруги с дочерью обо всех этих вахсбайнах, дюкерах, бокфусах, миттельгриф-редхенах, шарногелях. Обьяснения отлучки были излишни, родитель переживал рассвет лет и торопливо нагонял упущенное.

Пользуясь отсутствием в доме мужа, Аида Савельевна, не появлялась в квартире по нескольку дней за раз. Ленка кайфовала и стучала тогда молотком не стесняясь, выдифовывая что-то на шпераке и радовалась свободе творчества.

-Аида, - конфиденциально басил муж, задыхаясь от паров бензина ночью в постели, - у меня такое чувство, что мы с тобой живём в автобусе. Ты бы ей подарила на день рождения газовую горелку.

-Газ не позволяет обеспечить достаточную температуру. У него теплота сгорания не та, что у бензина, а Леночке приходится плавить золото, - втолковывала образованная женщина излишне впечатлительному мужчине, - газовой горелкой можно паять мелкие детали, а для плавки лучше всего подходят меха, температура плавления золота 1063 Цельсия, так что терпи родной. Она единственная из дочерей оставшаяся с нами. И я всеми силами надеюсь, что Леночка обеспечит нашу старость.

Это была чистейшая правда. Остальные дочери, отучившись, повыходили замуж или жили гражданскими браками со сменяющимися мужьями и неустанно рожали детей. Пример многодетной матери не давал им покоя и они старались во всём походить на неё.

-Но у меня астма, - возражал стареющий и предположительно отец Леночки, когда она добавляет кадмий в припой, я умираю, я его шкурой чую...

-Дорогой, взгляни на это с другой стороны. Кадмий лучше всего снижает температуру плавления, цинк вроде тоже прилично снижает, только он ещё и разьедает металл при повторных пайках и перегреве. Да и потом, сколько получаем мы, и сколько остаётся в доме денег после Леночкиных заказчиков? Ты думаешь, что чёрный в полосочку костюм мы тебе купили на твои деньги? Нашей годовой зарплаты не хватило бы. А ты ещё забываешь гасить свет в туалете. Ты платил хоть раз за электроэнергию?

-Мне некогда, я работаю, - с важным видом декларировал муж, - и по большому счёту ничего не имею против её увлечения. Меня всё устраивает в этой жизни, только проклятый кадмий не переношу...

Неутомимая и талантливая труженица Леночка, обзаводясь связями и знакомствами, вышла случайно на Наташку. Наташка лет на десять старше Леночки. Или Наташка, преподавая танец живота вышла на Леночку, заказывая у неё специфические, бренчащие украшения.

-Слушай, а я могла бы научиться танцевать? - как-то в очередное Наташкино посещение поинтересовалась Леночка к тому времени раздобревшая от постоянной сидячей работы.

-Комплекция у тебя позволительная, - профессионально рассматривая почти подругу, - задумчиво заметила Наташка, - Проверим чувство ритма, - и захлопала в ладоши.

Ленка принялась в так хлопкам энергично трясти всем телом от щёк до лодыжек, усердно изображая наличие чувства ритма.

От некрасивости и ненатуральности телодвижений Наташку частично покоробило.

-Теперь проверим пластику. Сделай вот так.

Леночка пыталась быть грациозной и резко подняв руку, махнула ей, словно большим молотком, намереваясь попасть им точно по зубилу. Наташка предусмотрительно отступила шаг назад.

-Угу, думаю у тебя получится. Но придётся много работать.

Смущённая атлетка, раскрасневшись одобрением, довольно улыбалась.

Упорства Леночке было не занимать. Через три мясяца она уже срывала аплодисменты влиятельных мужчин, горячила их кровь, заставляла обьясняться в любви. Её пухленький животик, пирсинговонный собственоручно изготовленным украшением, возбуждал даже импотентов. Сексуальная энергия исходила из центральной рабочей Леночкиной части. При этом она, как ни странно, оставалась девочкой.

Нетронутой и нецелованной.

-А меня пригласили выступать в новогоднюю ночь. На даче одного политика, - сообщила Леночка родителям.

-Ой, не ходила бы ты туда Леночка.

-Я себе новый костюм сшила, и вообще, там будут культурные люди, с жёнами.

-Всё равно выебут, - пообещал отец, появившийся в кухонном дверном проёме и нервно щёлкающий резинкой от трусов себя по животу, - найдётся холостой…

Аида Савельевна, сокрушаясь о неизбежности взросления и вступления в настоящую половую жизнь дочери, долго ещё причитала и плакала на кухне.

-Чему быть - того не миновать, - утирая материнскую слезу молвила врачиха утром и благословила дочь...

-Вот, подвёл под рассказом черту Филимоныч.

-И это всё? А дальше? – неудовлетворённый чёрт нервничал, пытаясь протрезветь.

-Всё! Конец я ещё не придумал, - Филимоныч виновато перелил в свой стакан содержимое из рюмки чёрта и одним махом выдул новоизобретённый коктейль.

Чёрт потерял интерес к сегодняшнему вечеру, неожиданно  опьяневши и совершенно расквасившись.

Филимонычу пришлось почти нести его в отель...

2005-2006 г.

Степан ублюдков графоман пишущий роман.