Костик засыпал. Мучительно быстро. Он сопротивлялся, но организм брал свое. Даже ноющая боль в районе правой почки не действовала отрезвляюще. Костик отвлекся от происходящего за окном и сконцентрировался на боли. «Почему болит?» - подумал он. Ответ пришел сразу, но с трудом проталкиваясь сквозь бардак мыслей в голове, пробегая сквозь все извилины и поднимаясь постепенно от гипоталамуса к корке.

«Осколок!»

«Точно осколок!» - простота и убедительность мысли ошеломляла. Постепенно тем же путем начали пробираться события из тех областей памяти, которые кажутся бездонными. Они ехали на грозившем развалиться на следующем километре уазике. Выпивши. Повод попойки вспоминаться никак не хотел. Это была их ошибка. А еще то, что Славика за руль даже в трезвом состоянии нельзя пускать. Взрыв фугаса под колесами напомнил Костику детство. Самодельный порох, дымовухи, пугачи. А полет через приоткрытую заднюю дверь уазика в кювет, где грязь вперемешку с талой водой и снегом создавали необычайные ощущения и гасили боль от ударов, ярко вспыхнул каруселью в парке культуры и отдыха родного городка. Теперь он начал понимать необъяснимое гудение в голове: дверь пришлось открывать макушкой, а не руками, как обычно.

Поток воспоминаний прекратился также внезапно, как и начался. Часть мозга, которая вероятно оказалась меньше всего отбитой требовала объяснений его присутствия здесь, в его логове, укрытии, убежище, доме. Костик напрягся. Память заткнулась, как Троцкий, получивший по голове ледорубом. Приходилось додумывать самостоятельно. Он не мог послать подальше надоедающее сознание: оно еще нужно ему. «Не спать!» - мысленно приказал себе Костик голосом Бати, комбата их 420-ого мотострелкового. «Не спи  - замерзнешь!» - в насмешку над Костиком, ответил мозг, очевидно, та его часть, которой он хорошенько приложился к дверце. Огрызаться смысла не было: время поджимало, сон «уверенно наступал по всем фронтам», - уже пронизывающим голосом Левитана. А из разбитого окна сквозило будь здоров, уснуть можно в последний раз, но перед этим надо обязательно услышать. Услышать то, что надо услышать!

Мозг предложил блиц. Костику выбирать было не из чего, он согласился.

«Почему живой?» - «Пьяный был, в таком состоянии всё нипочем»

«Как добрался до убежища?» - «Дополз. Этот район я знаю, как бродячая собака знает, какой столб пометила»

«Где кровотечение из раны?» - «Затянулась»

«Так быстро?» - «Значит, незначительное. А может, он не разорвал никаких сосудов. Или, наоборот, перебил и прижег»

«Проверь!» - «Это не вопрос!»

«”Проверь?” Надеюсь, формальности соблюдены? Или ты еще не уяснил, кто здесь раздает слонов?» - Недовольное мычание.

Это не нравилось Костику, но приходилось выполнять приказания непокорного мозга, он пожалел, что его не отбило полностью. Костик лежал на левом боку, свернувшись калачиком, руки прижались к груди: так больше тепла сохранялось под жиденьким армейским верблюжьим одеялом. И вот правая рука вырвалась из цепких объятий левой и начала свое путешествие. Дрожащими пальцами Костик ощущал пока только шероховатую структуру одеяла. Но вот она уже зависла над эпицентром тупой ноющей боли и начала свое движение вниз. «Майна!» - заливался мозг в нетерпении. «Если там ничего нет, то все мои построения рухнут. Логика накроется медным тазом, и я сойду с ума. Или засну». Костик еще не решил, что случиться раньше. И не выбрал, что для него хуже. «Ну же! Ты, чертов башенный кран! Активнее!» - мозг разрывался, грозя полезть из ушей, рта, носа и глазных впадин и самолично проверить наличие раны. «Мгновение Хэ…» - обреченно подумал Костик в последний раз, сказывались незнание английского языка и кривая работа переводчика дешевого американского боевичка. Пальцы коснулись тела.

Кожи там не оказалось, а вот корка из засохшей крови, лимфатической жидкости и всякой другой гадости присутствовала. Костик практически слышал, как хлюпал первый гной под пальцами.

Костик ликовал. А мозг раздал своего главного и единственного слона – себя.

Теперь он мог сосредоточиться на звуках, которые доносились из-за разбитого окна.

«Та-та-та-та-та-та-та-та…» - доносилось из отдаленного района, похоже, там завязался бой. «Бау-ум-уум-ууум!» -  громыхнул танк в километрах четырех отсюда. «Хоть бы наш был» - немного испугался Костик. «Сфьююююшть-баоух!» - «Игла», гранатомет, без сомнения. У Костика в душе похолодело. «Как же так!? Почему гранатометчики свободно разгуливают!? Почему не могли зачистить?!» «Бау-ум-уум-ууум!» -  отозвался танк, послышались радостные крики. У Костика отлегло, он тоже бы закричал, но силы не те. И сон уже тянул свои холодные руки к его сердцу. А нужного звука он так и слышал.

«Ба-ба-ба-ба-тьюж-ба-ба-ба» - совсем рядом. Калаш. Рикошеты. Значит по бетону стреляют. «Ба-ба-ба-тьюж-тьюж-ба-ба-тиииижж-ба-ба-ба-ба» - еще ближе. «Кто это? Если наши, то в кого стреляют? А если враги, то как смогли так близко подобраться?» - эти вопрос каруселью из воспоминаний детства крутились в голове Костика. Сон уже стучался в дверь. Даже нет, ломился! Скоро достигнет успеха.

«Голоса… Крики… Понять бы язык!.. Тогда… тогда я бы смог… смог понять… кто это… наши… или… или… Ну где же ты!.. Где ты, сигнал!.. Сигнал на начало наступления… На начало конца…»

Сон, в отличие от женщин, знал, что путь к сердцу мужчины лежит не через его желудок, а через печень. Алкоголь-дегидрогеназу.  У Костика заведомо не было шансов.

Костик засыпал. А за окном люди веселились и праздновали Новый Год.