Искусство должно нести счастье и радость
В.И.Поленов

1
  В воздухе пахло хвоей. Гаусс пристально смотрел на коричневый ромбик перед глазами. Он был не один. Целый ряд плотно примкнувших друг к другу геометрических фигур складывался в магическую мозаику.
  Гаусс перевернул шишку, повертел перед расширенными зрачками и бросил в жестяную банку, из проделанных по бокам отверстий шли струйки дыма.
   Гаусс всунул в отверстие банки пять резиновых тонких шлангов, прищурившись, обвел взглядом присутствующих. Кира, Борзой, Анархистка – лица их в свете костра казались напуганными. И только один Лоб, успевший хорошенько догнаться еще до встречи, устало клевал носом, весь вид его выражал: «Мне уже все равно, делайте со мной что хотите…».
  Гаусс усмехнулся, почесал длинную бороду, поднес один из шлангов ко рту, обхватил резину губами и втянул в себя дым. Все остальные последовали его примеру. Тихо потрескивали сучья в костре. Шишки дымились в жестяной банке из-под тушенки, и дым от них равномерно проникал через шланги в легкие собравшихся людей.
  Из чащи раздался отчаянный крик лесной птицы. Кира вздрогнула, поежилась. Лоб начал кашлять.  Борзой похлопал его по спине. Анархистка зажигательно засмеялась и слетела с бревна.

2
  Гаусс важно выпустил дым через ноздри. Убитыми глазами увидел окружающих. На поляне росло много грибов.
   Гаусс раскрыл перочинный ножик и, срезав мухомор, поднял его высоко вверх, насколько позволяла рука, словно маршальский жезл. От шляпки гриба исходило фосфорическое ядовито-зеленое излучение. Мухомор плыл в темно-синем небе, окруженный роем назойливых звезд.  Пространство рассыпалось в космическую пыльцу и казалось бессмысленным межгалактическим пеплом по сравнению с тостомясистой выпукло-распростертой шляпкой мухомора с большими белыми бородавками.
    Холодное сияние луны равнодушно брызнуло на гриб. Гаусс закрыл лунный диск шляпкой. Зрелище напоминало черный кривоватый треугольник, окаймленный желтым кругом.  Луна и мухомор…  Они были так похожи и в то же время бесконечно далеки друг от друга. Гаусс жадно ел гриб, повторяя:
- Прости меня,  хоть нет прощенья, а смерти лишь достоин я; Прости, хоть робок стон моленья, хоть нечиста мольба моя.
Гаусс упал на колени, пальцы впились в сырую траву. Луна отражалась в изумрудиках текущих по щекам слез. Пережевывая мухомор, он повторял надрывным голосом:
- Прости, хоть лучших дней потерю не возвратят мои шаги; Прости, хоть я не твердо верю; Прости! В неверье помоги!
Гаусс рвал на голове волосы и, горько рыдая, давясь мухомором, бился головой об землю.
- Мой грех великий отпусти!
О, Господи, прости! Прости!
- Мой грех великий отпусти!
О, Господи, прости! Прости!
- Простиииии…., - застонал Гаусс.
Его вырвало. Он испуганно посмотрел на отражение желтой луны в блевоте и перекрестился.
-Прости меня и сердца клети Лучами Веры освети! Как обещал в Твоем завете, Во имя слов Твоих прости! – шептал Гаусс, закрыв глаза.
Вдруг в траве раздался шорох. Что-то стремительно приближалось. Гаусс приоткрыл глаза, сквозь прищуренные веки увидел вытянутую тень, отбрасываемую существом. Существо стояло на задних лапках на фоне луны. Гаусс пригляделся внимательней. Перед ним был ежик.
- Измученный жизнью суровой, Не раз я себе находил в глаголах предвечного Слова источник покоя и сил, - произнес ежик. – Как дышат святые их звуки Божественным чувством любви, И сердца тревожного муки, Как скоро смиряют они!

3
- Ты куда? – шепотом спросила Кира.
- Я… за  Гауссом, что-то запропастился он куда-то, - рассеяно ответил Борзой на ходу и скрылся в лесной чаще.
- Стой! Можно с тобой?
Но он уже успел уйти достаточно далеко, поэтому не слышал ее. В лесной глуши тихо хрустели сучья.
Кира глубоко вздохнула, стала смотреть на огонь. На время даже исчезло чувство беспричинного страха, столь сильно одолевавшее подсознание в эту ночь.
Кира обхватила руками колени, прищурила усталые глаза. Языки пламени деформировались в маленькую точку. Изображение заморгало, а затем все погрузилось в темноту.

4
В музее Д.И. Поленова несмотря на позднюю ночь горел свет. В гостиной за старинным столом сидели бородатый сторож и уборщица, они увлеченно играли в подкидного дурака.
Портрет великого художника висел на стене и пристально следил за действиями игроков. Первой неладное заподозрила уборщица, когда усатый Поленов заговорщицки подмигнул ей. Старушка попыталась не акцентировать внимание на этом сомнительном инциденте и, помотав головой, устремила мутный взор в карты, но и здесь ее ждало престранное чудо: на всех мастях вместо шестерок, вольтов и королей на старушку смотрел глумившийся художник. Вскрикнув, уборщица свалилась со стула без чувств.
Изрядно поддатый сторож не сразу заметил отсутствие партнера; когда его осенило, что за столом кроме него никого нет, он бросил карты и наклонился вниз. Это и нужно было мерзопакостному художнику: высунувшись из картины, он схватил первую попавшуюся антикварную вазу и обрушил ее на хмельную голову сторожа. Бедолага упал на пол рядом с уборщицей, не издав ни звука.
Хихикнув, Поленов потер руки, на цыпочках проследовал вон из гостиной. Внезапно окно разбилось вдребезги, в комнату с нечеловеческим воплем влетел Гаусс, принялся нервно кататься по полу, пытаясь освободиться от ежа, вцепившегося ему в шею.
Художник схватил кочергу и нанес несколько резких ударов, отогнал ежа  от бедного парня.
-    Бегите на второй этаж, дружище! А я попытаюсь задержать эту мерзость! – скомандовал Поленов, воинствующе размахивая в воздухе кочергой.
Ежик на задних лапках стоял на полу, обнажив маленькие острые клыки. Внезапно глаза его стали наливаться кровью, зрачки засверкали раскаленными угольками. Маленькое тельце с иголками припадочно затряслось.
-    Я уничтожу тебя! – взвизгнул ежик, выстрелив из глаз багряной молнией.
Фонтанируя кровью, Поленов отлетел в дальний угол, больно ударился спиной об стену. С гвоздя слетела картина. Сняв с плеч увесистую рамку, художник поднял руки к потолку. Пространство обесцвечивалось, все краски из него собирались в радужный шар, паривший в руках живописца.
-    Остановись, Поленов! Я нужен тебе! – заверещал растерянный ежик. – Двое великих всегда найдут общий язык!
-    Я не хочу иметь с тобой ничего общего, - хладнокровно ответил бескомпромиссный художник и выпустил радужный шар в морду колючей твари.
Комната озарилась яркой вспышкой. Художник закашлялся. Когда рассеялся дым, он с улыбкой отметил авангардное преображение гостиной: с потолка и стен свешивались внутренности агрессивного ежика.

5
Анархистка проснулась от эротического постанывания над самым ухом.
-    Кира?! Что ты делаешь?
Обнаженная подруга лежала на ней сверху, страстно целовала шею, холодные пальчики забрались под свитер и терли напрягшиеся соски.
-    Спокойно, галчонок, расслабься, ты такая сладкая…
Кира пощекотала шершавым языком мочку уха.
-    Ну, Кир…, - Анархистка закрыла глаза, трепетно задышала. Рука подруги забралась под трусики и нежно поглаживала половые губы.
-    Кирочка, солнце ты мое неразумное.
Анархистка положила ладони на упругие ягодицы подруги.
-    Да, ластунь…
Их взгляды встретились.
-    У тебя глубокие глаза, Кир… Голова просто кружится.
-    Ладно тебе, дурочка.
-    Правда!
Неожиданный порыв страха подхватил Анархистку когтистыми лапами и понес на своих широких крыльях вниз, к самой нише Кириных глаз. Плоское дно черных зрачков неотвратимо становилось все ближе и ближе…
Анархистка обессилено положила окровавленную голову на траву. Кира закрыла пальцами глаза подруги и принялась собирать сучья для погребального костра.

6
Ночной лес! Дым от поленовских шишек, загадочными формами устремившийся в небо, треск кузнечиков, ненавязчивое жужжание мошек… Глубокие метафизические мысли в дуплах вековых деревьев и неровная поступь заблудшего странника. Все здесь дышит грибницами и… рукой душой!
Тонкие лапки неприятно коснулись вспотевшей щеки. Борзой хлопнул себя по шее, цинично оценил раздавленного комара, вытер ладонь об грудь, продолжил копать. В сырой почве было много червей и лесных кореньев.
Наконец, пальцы нащупали что-то твердое. Борзой достал пластмассовую баночку, отвинтил крышку. Высыпал на ладонь с десяток красных таблеток и, не задумываясь, заглотил залпом. У таблеток был мерзкий вкус, но несмотря ни на что, Борзой еще тщательно разжевал их.
Луна треснула, яичной скорлупой осыпавшись на грешную землю. На небе появился Будда Держатель Дхармы. Розовые лепестки лотоса посыпались, вращаясь, на землю, застревая на еловых ветках, покрывая землю ровным ковром.
Борзой лежал, уткнувшись лицом в сырую траву, и не двигался. Из ослабевшей руки выкатилась пластмассовая баночка, скатилась по наклонному скату вниз, врезалась в торчащий из земли корень и, подлетев высоко в воздух, упала в ручей. Красная таблетка, увлекаемая быстрым течением, поплыла в глубь леса. Банка двигалась чуть позади. На сырой этикетке чернели размытые буквы: «Крысиный яд».

7
Лоб проснулся уже где-то под раннее утро. Киры с Анархисткой не было. С добродушной улыбкой Лоб оценил два обгоревших тела в костре, лежащие в обнимку. Потянулся к бутылке. Из горлышка, словно слеза, на язык упала капелька живительной влаги. Лоб злобно отшвырнул бутылку в сторону и, наталкиваясь на сосны, побрел в лес в поисках воды.
Из глазниц обгоревших тел с шипением выделялась газообразная субстанция, сформировавшаяся в облако дыма, которое, клубясь, поплыло за опохмелявшимся Лбом.

8
-    Хотите чаю?
-    Нет, спасибо…
-    Понимаю!
Поленов открыл потайной бар, разлил настойку по рюмкам, протянул фужер Гауссу. Алкоголь подействовал благотворно, на душе потеплело.
-    Дымок поленовских шишек – очень привередливое существо. Далеко не каждого он принимает в свое лоно, - художник покачивался в кресле перед камином.
-    Скажите прямо, мой друг, вы курили их? Вы курили поленовские шишки?
Гаусс виновато кивнул головой. Глаза художника распахнулись.
-    Зачем? Скажите, дружище, какое знание вы хотели выведать у Дымка?
Гаусс ломал пальцы.
-    Я не знаю…Мы просто собрались отдохнуть…
-    В таком случае ваши друзья в большой опасности!
Поленов кинул на пол клубок ниток, который, попрыгивая, выкатился из зала.
-    Следуйте за клубком, он приведет вас к колдуну, который сможет помочь вам.
Гаусс рванулся к выходу.
-    Стойте! Возьмите хотя бы статуэтку египетской кошки, если этот пройдоха потребует у вас что-то взамен.
-    Спасибо! – крикнул Гаусс, поймав статуэтку, и выпрыгнул из окна усадьбы.
Воздух пронзил дикий крик. Поленов осторожно высунулся из окна. Внизу корчился Гаусс, пропоротый острым забором.
Художник достал холст, кисти. Через пару минут на бумаге запестрела землянка. Поленов опрокинул еще одну рюмку настойки и влез внутрь нарисованной картины.

9
Лоб зачерпнул воду из ручья, не заметив маленькой красной таблетки, попавшей на ладонь. Жадно выпил , схватился за горло.
-    Эй! – кто-то потрепал плечо.
Лоб обернулся и с брызгами рухнул в ручей. На берегу стояло облако дыма в форме человеческой фигуры.

10
«MISSION COMPLETE!» - горело на мониторе. Колдун радостно потер руки. По виртуальному ручью плыло мертвое тело.
Дверь землянки со скрипом открылась. На пороге стоял Поленов. С запозданием в несколько секунд к его ногам подкатился клубок.
-    Остановись, колдун! Что ты делаешь!
-    Ну, так… развлекаюсь…, - ответил колдун, поправив колпак. – Тут ребята укурились шишек, и я решил немного пощекотать им нервы.
-    Возвращай все как было, чародей!
Колдун обречено вздохнул, вышел в меню игры. LOAD – NEW GAME.

11
Над музеем Поленова вспыхнуло яркое солнце, темные тучи разошлись в стороны. К выходу двигалась группа из пяти молодых людей.
-    Это еще ничего, вот мы как-то гидропонику на первое мая курили…, - бывалым голосом сказала Кира.
-    И не говори, химка – зло, - подытожил Борзой.
-    Теперь только дурь. На крайний случай – грибы, - мечтательно произнесла Анархистка.
-    По пиву бы сейчас…, - прохрипел Лоб.
Только один Гаусс ничего не говорил, а лишь загадочно улыбался, засунув руки в карманы, полные поленовских шишек.

12
Макнув перо в чернильницу, художник поставил точку, допив вино, свернул рукопись, закупорил ее в пустую бутылку. На рассвете Поленов покинул усадьбу и направился к песчаному берегу Оки. Там он поставил холст, достал мольберт с красками, увлеченно начал рисовать окружающий пейзаж.
Когда картина была готова, художник выкинул бутылку с рукописью в реку, а сам забрался внутрь холста, покрытого яркими красками, и  скрылся в акварельном лесу.
Картина эта называется «Золотая осень» и хранится в музее Поленова на втором этаже, но как не старайтесь, самого художника вы на ней все равно не найдете: он постоянно кочует по собственноручно нарисованному лесу из одного края в другой, только ночью  спускается к реке набрать воды в котелок. В этот момент по Оке, нарисованной на холсте, бежит легкая рябь, а вдалеке пестреет черный силуэт находчивого художника. Но никто этого все равно никогда не увидит, потому что музей предусмотрительно закрывают на ночь от посторонних глаз.
Эту рукопись автор выловил ранним утром в бутылке, искренне надеясь опохмелиться, но вместо этого обнаружил сей загадочный текст, который представляет взыскательным читателям для ознакомления.