У меня есть давний приятель, с которым мы дружбаним с малолетства. Когда ему стукнуло 14, все мы, его кенты, поняли, что Михуй – именно такое прозвище ему дали сверстники, сами поймете, почему, - пошел генами в папу – жуткого блядуна. Сначала он совратил свою двоюродную сестру. Чуть позже, через полгода, выяснилось, что в районе нет ни одной одинокой бабенки в возрасте от 14 до 30, которую бы он обошел своим вниманием, и если даже и не трахнул, то на минет раскрутил непременно.

А семнадцатый свой день рождения Михуй встретил вообще весело – нажрался в жопу и под вечер пошел к однокласснице, жившей по соседству и работавшей валютной проституткой. Понятно, что давать кому-либо запросто так она не собиралась. Но Михуй – другое дело. К нему соседка испытывала многолетнюю симпатию и могла в любой время прибежать в его квартиру, чтобы поплакаться ему в жилетку или просто попить на пару кофе. Зная о ее профессиональной принадлежности, Михуй только раз воспользовался Иркиным расположением, разведя ее на бесплатный минет…
Выжрав с ней почти два пузыря коньяку «Наполеон», Михуй просто раздел Ирку и после двух поцелуев просто загрузил в нее свой пока еще мягкий хуй.

Хуйня, скажете вы, че тут такого?! И будете неправы: метрах в трех от комнаты, где они кувыркались, мыла посуду мама Ирины. Дверь в комнату отсутствовала – ее вышиб несколько лет назад Иркин отчим-армянин по пьяни, а поставить было некому - постоянных мужиков в этой хате не водилась. К тому же мамашхен не знала о веселом нраве и роде занятий своей дочурки.

Возясь на кухне, мамашка периодически подавала реплики Иринке, а та, несмотря на ответственность момента и пот кайфа, что-то отвечала. Михуя удивляло, что их общение совсем не мешало ебле, и подмахивания Ирины с ритма хуй сбивались…
Этот процесс мог длиться бесконечно долго, так как Михуй по понятным причинам долго не мог кончить, но сообразительная оторва-Ирка решила простимулировать его перец  ртом.

Отсос, и Михуй это ощутил сразу, пошел профессиональный. Марина заглотила его 23-сантиметровый инструмент до самого корня, умудряясь при этом еще и полизывать-посасывать ему яйца.
Через несколько секунд сильно окосевший Михуй понял, что вот-вот кончит, и, дабы усилить ощущения, своей рукой начал задавать темп Иркиной голове. Она покорно следовала его желаниям.

Туда-сюда, туда-сюда… Все быстрее и быстрее… Горячий и влажный Иркин язычок скользит по мошонке, наполняя тело партнера теплыми волнами, головка где-то глубоко в ее глотке… Идиллия, ниипаца…
Притихла и мамашхен на кухне, и Михуй про нее забыл… Зря, кстати.
- Доча, ты можешь мне занять 20 рублей на пару дней? – голос Иркиной матери прозвучал совсем рядом. Теплые волны из области таза тут же ушли, и Мишка похолодел. Но Ирка, видно, увлеченная процессом, не останавливалась.

В комнате неожиданно включилась лампа. На пороге стояла тетя Света. Ее глаза были наполнены ужасом и она через мгновение зашипела-забулькала: «Да бля… Да нах… Еб твою… Что… тут творится? А, блядство?»
Михуй почувствовал, что в животе у него неприятно забурлило. «Бляха-муха, - подумал он, - только этого не хватало».

Не смутилась одна Иринка. Она вытащила из своей пасти Михуев хуй – простите за невольный каламбур! – и сказала: «Ма, не еби мозги! Иди лучше к нам! Ты уже больше года без мужика, так с крыша поехать может» - после чего снова вобрала в себя весь елдак без остатка.
Тетя Света машинально щелкнула выключателем. Комната погрузилась в полную тьму.
Михуй начал прислушиваться к тому, что происходит вокруг, но кроме Иркиного посапывания и чмокания не услышал ничего…
Вместо этого он ощутил, как кто-то очень осторожно и нежно обнял его сзади и, найдя соски, начал их ласково поглаживать и крутить…

Такой ночки у Михуя не было ни хуя - ни разу до этого. Тетя Света, которой еще не исполнилось и 40, выделывала такое, что обскакала даже свою дочку, пересидевшую не на одной сотне хуев в «Интуристе» и частных саунах.
Финалом всему стала седьмая палка, когда Михуй уже совершенно протрезвел. Тетя Света стала перед ним раком и ввела его член себе в жаркую задницу, а Ирка пристроилась где-то внизу и ласкала поочередно то Михуевы яйца, то влажное лоно своей матери…
Наш герой потом не раз вспоминал эту историю. Особенно в тот день, когда ему пришла повестка из армии.

Случилось это ровно через месяц после того, как он справил свой двадцатый день рождения. Особенно горьким и обидным было то, что всучила эту серую бумажку ему в руки не кто иная, как тетя Света, которая после потери места на кондитерской фабрике пошла в почтальоны. Не разобравшись, что к чему, Михуй черкнул свой автограф в протянутой тетей Светой книжице и тут же выпал в ахуй…

К этому моменту Михуй уже и дня не мог обходиться без ебли. Причем, в постоянной подружке не нуждался – он мог подпикапить телку на ночь в центре родного Ростова-на-Дону, на известной горожанам «блядь-стрит», или снять прямо на районе. Впрочем, двоим сестричкам из соседнего дома он уделял особо пристальное внимание, устраивая у них в квартире «лямур-де-труа» в дни отъезда их родителей на дачу...

Перечитав повестку, Михуй вздохнул. Провести два года без баб ему совсем не улыбалось. К тому же он очень долго бегал от военных, пользуясь всяческими лазейками. Сначала его  спасала от сапог учеба в ПТУ, потом – техникуме, по окончании коего он тут же рыпнулся в один местный институт. Но там сменились условия, и его хоть и зачислили на третий курс, но, к несчастью, на заочное отделение. Заочникам же отсрочки от армии не полагались… Тут, как назло, и нарисовалась нехуйовая тетя Света с подарком от вооруженных сил, блянах…

Если бы не родители, желавшие сыну встать на праведный путь – т.е. избавиться от блядства, Михуй кинулся бы в бега. А тут… Отец похлопал его по плечу и сказал: «Служить Родине – священный долг каждого мужчины».
«Да, бля, умнее ничего не смог придумать?... - про себя подумал Михуй, - Тебе уже за полтинник перевалило, и тебе похую – есть баба или нет. А мне там че делать – дрочить? Тьфу, йобанный в рот, даже подумать, блядь, противно!»
Забрали его в солдаты через неделю. Мы погуляли на его проводах, Михуй напоследок провел ночь любви с соседками-сестричками и пошел мести ломом плац…
С первой же ночь ему начали сниться девки…

Через неделю голодняка он был готов выебать самую страхопиздищную, самую уебищную бабу. Но! Часть попалась уставная, в самоход хуй сбежишь. К тому же дембеля в первый же день пригрозили: «Съебешься – найдем и закопаем живьем ко всем ебеням! Ни один прокурор не найдет! Хочешь подрочить судьбу – попробуй отсюда свалить!»
А слоны рассказали, что один чел из их призыва хуй послушался предупреждений и сбежал. На его поиски бросили всю часть. Найти – не нашли, но потом пришла телефонограмма из местной больнице, что беглец с проломленной головой лежит там в коме…

Полгода службы прошли для Михуя словно во сне: наряды, мытье туалетов, чистка картошки на кухне… Что бы Михуй ни делал, его мысли крутились вокруг одного – секса… В самой части, как назло, баб не было. То есть, они, конечно, были, но это были связистки, и сидели они за высоченным забором, обтянутом колючей проволокой. Говорят, какой-то пиздострадалец несколько лет так оголодал, что попытался ночью, находясь в карауле, перелезть к заветным машинам связи. Но, увы, – сорвался с высоты. А содержимое его черепной коробки собирали потом для отправки на родину в радиусе шести метров от места падения.

Получить увольнительную тоже было делом нереальным. Их давали в основном тем, кто прослужил от года и больше. Тому же, кто не носил портянок еще и полгода, об увольнительной даже мечтать «старики» не рекомендовали…
Но вот минуло шесть месяцев. Михуя поставили дневалить на КПП. Весь тот воскресный день он промаялся, то драя то гостевую комнату, куда толпами шли родственники солдат, то убирал снег с крыльца. К вечеру руки натружено гудели, в голове появилась неприятная пустота и апатия, но Фортуна смилостивилась: после ужина его поставили подменить дежурного на турникете. Визитеров не было, и ему оставалось только проверять документы у возвращавшихся из увольнения редких сослуживцев.

К 22 часам его должны были сменить, но никто не шел. Михуй был рад этому – впервые за долгое время он мог просто посидеть, отдохнуть и расслабиться. Он уже было задремал, но тут его окликнули: «Эй, солдат, отворяй!»
Михуй открыл глаза и увидел у турникета троих человек. Один, краснорожий, был в шинели с каракулевым воротником, в такой же папахе и генеральских погонах, а двое других – в плащах с полковничьими погонами.
Михуй поднялся, на автопилоте разгладил шинель под ремнем и вышел к гостям.
«Здравия желаю, товарищ генерал! - он сам удивился неестественности своего голоса. – Рядовой Р-н. Что вы хотели?»
«А тебя ебет, рядовой?! Ты охуел, что ли?! – лицо генерала побагровело от злости, в то время как его спутники начали сдержанно, прикрывая рты кулаками, давиться от смеха. – Впускай быстро, на хуй, в часть, а то я тебя отправлю служить к ебаной матери в Тьмутаракань!»
«Не имею права, товарищ генерал, - с дрожью в голосе ответил Михуй. – Я… У меня инструкция, я должен оповестить дежурного».
«Так хули ж ты стоишь, еб твою мать. Пиздуй, оповещай!» - рыкнул генерал и отвернулся.
Михуй отзвонился дежурному по части, и на КПП через минуту прилетели «Волга» командира и разъездной «УАЗик». Генерал и полковники уехали, и только сейчас Михуй понял, что случившееся чревато неприятностями.
Его быстро сменили после приезда высокопоставленных гостей, отправив в казарму спать.
Но отдохнуть не удалось. Михуй всю ночь ворочался на втором ярусе, обдумывая, что ему говорить в случае, если начнутся разбирательства.
Заснул он только под утро. Точнее, не заснул, а впал в забытье…

На утреннем построении он сам был не свой, увидев вчерашнего генерала рядом с комдивом. Гость сообщил, что приехал из Москвы с инспекцией, и что наверху приняли решение покончить с распиздяйством в войсках раз и навсегда.
- Мне не все нравится у вас в части, товарищи военнослужащие, - рокотал из-под каракуля бас. - Вот и вчера мы прибыли с группой офицеров, а на КПП… Кстати, где этот раздолбай, что там вчера дежурил?
- Рядовой Р-н, выйти из строя, - крикнул комдив.
Михуй вышел. Все смотрели на него. Повисла тяжелая пауза.
- Этого солдата, - вымолвил, наконец, генерал, - нужно… Поощрить! Молодец, правильно среагировал на пришедших на пост незнакомых людей… А на КПП, вашу мать, как не было, так и нет таблички, что это воинская часть, а не публичный дом. Намек понятен?..
Ротный принял решение поощрить Михуя по-своему. Нет, ни хера не краткосрочным отпуском на родинк – «мол, молодой, еще, на хуй». Зато сам принес увольнительную записку из канцелярии. Вручая, предупредил: «Съебешься или опоздаешь – пиздец всему! Понял?.. Все, уебывай, а то передумаю».

Получая шинель, Михуй представлял себе, как он выйдет на улицу, познакомится с девчонкой, проявит галантность, напросится к ней домой и там хорошенько отымеет при первой же возможности.
За воротами части он оказался быстро. И тут же увидел Ее: синие-синие глаза, приятное лицо, открытая и одновременно милая улыбка, длинные каштановые волосы. Овчинный полушубок открывал при ходьбе стройные ноги. Она смотрела прямо в сторону Михуя.
«Бля, вот она, удача, - мелькнуло у него в голове. – Сейчас, сейчас… Только надо правильный подход найти, не фраернуться – и все будет на мази!»
«Здравствуйте, девушка, - сказал он подошедшей красавице, как можно более искренне улыбаясь. – Вы… Вы… Вы…»
Остановившаяся собеседница улыбнулась еще шире, обнажив прекрасные белые зубки.
«Вы такая красивая, что у меня все мысли вон вылетели… - выдавил из себя Михуй, думая, что нехило бы в этот рот заправить, как следует. - Я хотел спросить… Вы… Вы.. Это… Ебетесь?.. Ой, что это я?! Чего говорю-та? Простите!!! Как вас зовут?»
Улыбка на лице девушки стала растерянной. И Михуй в ответ услышал: «Здравствуйте, здравствуйте, молодой человек! Как вы смеете такие вопросы порядочной девушке задавать?.. Конечно же, я ебусь!.. Ой, да чего это я? К чему?!! Меня зовут Лена».

Занавес, свет, аплодисменты.