Никто в далеком киргизским посёлке не верил, что сын районного ветеринара Безарбека Тулетбаева (очень уважаемого в этих краях человека) вот так, не посоветовавшись с отцом, не простившись ни с матерью, ни с сёстрами, прихватив с собой немного наличности и горсть родной земли, запрыгнет на проходящий мимо товарняк и уедет покорять Москву.

О том, что их единственный сын направился именно в Москву, семья Тулетбаевых узнала из короткого письма, пришедшего через два месяца после нежданного бегства восемнадцатилетнего Дадыра. «Не ругай меня, отец, и не шли на мою голову проклятий, - зачитывал вслух старый Безарбек. – Знаю, что не отпустил бы ты меня, и поэтому убежал не спросив твоего разрешения. Прости, если сможешь. Всё у меня хорошо, я поступил в Московский университет печати, подрабатываю в магазине грузчиком – на жизнь хватает. Люблю вас и крепко обнимаю. Ваш Дадыр».

Безарбек аккуратно сложил письмо, сунул в карман халата, встал и вышел в ночную степь, не сказав больше ни слова. Вернулся он только под утро, посмотрел на притихших дочерей и, обращаясь к жене тихо проговорил: «Вернется – не пускать, все письма сжигать не читая. Нет у меня больше сына»…

В институте его стразу же прозвали Дадыр-ханом. Высокий (под метр девяносто), мускулистый молодой человек восточной внешности притягивал к себе взгляды. Он без труда покорял девичьи сердца своей общительностью, белозубой улыбкой и легкой наивностью, свойственной, наверное, всем  выходцам с Востока, не испорченным разлагающим ядом цивилизации.

Вскорости вокруг Дадыра уже крутилось несколько местных красавиц, желающих заполучить в свою койку этого «экзотического мальчика». Сам Дадыр никаких ответных действий на многочисленные знаки внимания не предпринимал, что все без исключения (в том числе и те, кто со стороны наблюдал «Большую охоту на Дадыра») приписывали его природной скромности.

Но сколько верёвочке не виться, а конец, как говорится, вот он! Очень скоро по университетским коридорам поползли первые слухи о победе над Дадыром. В аудиториях во время лекций, в курилке и туалете накрашенные  губки перешептывались, восторженно шепча его имя – Дадыр, Дадыр, Дыр-дыр-дыр… А девичьи ушки, краснея, выслушивали первые интимные подробности: да-да, в общаге, Юлька с журфака заперлась с ним в ванной… кончила три раза подряд, при том, что у неё это вообще редко случается… у него такой большой – не огромный, а именно большой, такой, как надо… парень просто заводной, без устали пахал больше часа, она чуть в обморок от экстаза не упала… ох-ах, трах-бах…

Слава о Дадыре-любовнике разрасталась, как снежный ком – начиналась самая натуральная Дадыромания. Сам же наш герой находился в стороне от всех пересудов: исправно посещал лекции и семинары, никому особых знаков внимания не уделял, что только добавляло ажиотажа вокруг его персоны.

Катя училась на третьем курсе и пользовалась у мужского населения университета заслуженным вниманием: длинноногая, с кукольным личиком, хранившим, независимо от настроения хозяйки, постоянный налёт милой стервозности, грудастая, бедрастая – в общем, полный набор женских достоинств. Прибавьте к тому, что ее папа был владельцем целого ряда крупных полиграфических предприятий, и вообще человеком известным широкой общественности, как один самых богатых людей столицы.

Привыкшая получать всё, что ей захочется, Катя также не осталась в стороне от общей истерии по Дадыру. Тем более что Дадыр, не смотря на славу героя-любовника, не считался в девичьей среде мальчиком-попрыгунчиком, который легко перепрыгивает из одной койки в другую. Его надо было завоёвывать, и это, несомненно, добавляло дивидендов в общую кассу дадыровых достоинств.

Приняв окончательное и бесповоротное решение овладеть желаемым, Катерина ринулась в бой, уверенная в легкой и молниеносной победе. Мини-юбка, чулки с кружевной резинкой, декольте, открывающее вид на упругие полусферы, которые еще неделю назад загорали где-то на Бали, помада с перламутровым блеском – у Катеньки всегда при себе был полный боекомплект опытной соблазнительницы.

Она стала ненавязчиво, но очень умело заполнять собой визуальное пространство Дадыра. Теперь юноша то и дело натыкался взглядом на Катеньку нагибающуюся, закидывающую ногу на ногу, сладко потягивающуюся, поправляющую бретельку лифчика, подтягивающую чулочек…
Успех Катеньки был предрешен… Она прекрасно видела, КАК смотрел на ее прелести объект охоты.

А в скором времени в университетском общежитии состоялся очередной сейшн. Собралось много народу, все ходили из комнаты в комнату, много пили, курили травку, постепенно доводя себя до того состояния, когда любые комплексы, застенчивость и даже самая строгая мораль перестают оказывать на своего носителя какое-либо влияние.

В тот вечер Катенька была в ударе. По множеству едва уловимых признаков, она поняла, что сегодня (уже очень скоро), всё произойдет… Она даже станцевала эротический танец (почти стриптиз) под восторженное улюлюканье присутствующих. Но танцевала она только для Дадыра, сладострастно изгибаясь под его взглядом, откровенным языком танца предлагая ему себя, заводясь от всей этой ситуации, с восторгом ощущая, как ею овладевает почти бесконтрольное Желание. (Уже скоро).

…Глубокой ночью, добравшись на частнике до своей шикарной квартиры на Фрунзенской набережной, Катя бросилась лицом вниз на неразобранную постель и разрыдалась. Впервые она потерпела столь сокрушительное фиаско…

А ведь по началу, казалось, что всё пройдет в самом лучшем виде.
Буквально через несколько минут после того, как она закончила свой зажигательный танец, ей удалось уединиться с Дадыром в той самой ванной, о которой ходило столько слухов. Причём, вот дура, постаралась сделать всё, чтобы свидетелями их уединения стало как можно больше народа.

И там, в ванной, она, более не сдерживая себя, принялась зацеловывать его лицо, подбородок, шею... Постепенно спускаясь ниже и ниже, буквально содрала с него тугие джинсы, затем трусы, лихорадочно нащупала ладошкой член, обхватила его, быстро украдкой взглянула на свою добычу и радостно поняла: слухи не врали – большой!.. Окончательно она в этом убедилась, когда добралась до него губами.

Катерина не относилась к тем особам, которые с восторгом дарят своему партнеру оральные ласки. Но в этот раз возбуждение было настолько велико, что она с явным удовольствием набросилась на предмет своей страсти, облизывая его, покусывая, погружая его в свой ротик вновь и вновь, всё быстрей и быстрей…

А потом, когда уже не стало сил больше терпеть, она снизу вверх посмотрела в затуманенные глаза Дадыра, улыбнулась призывно и томно, встала и, повернувшись к своему покорителю спиной, оперлась на край ванны.  
Дадыр подошел к ней и прижался своим впечатляющим богатством к ее ягодицам. Немного потеревшись членом о прелести белокурой красавицы, он обхватил Катины бедра руками, и та застонала в предвкушении скорого блаженства. В коридоре тут же зашелестели тихие голоса.  Катенька улыбнулась: хорошо, пусть слушают, пусть завидуют – ей, обязательно были нужны свидетели ее женского триумфа.
Между тем, Дадыр несколько раз огладил Катенькины бедра, затем развел ее ягодицы и она почувствовала, как головка его члена уперлась ей… О нет! Она едва успела осознать, ЧТО сейчас произойдет, как резкая боль пронзила ее насквозь.

Дадыр вошел в нее через чёрный ход. Не полностью, лишь наполовину своего достоинства, но и этого хватило сполна – Катенька тоненько взвизгнула. За дверью снова зашептались, кто-то тихо захихикал. Сволочи!
Но отступать было поздно, если сейчас она не сдюжит, выскочит, как ошпаренная из ванной, то ее репутации наступит конец. Такой же очевидный конец, как и тот, которым сейчас имел ее в задницу восточный принц – сын ветеринара Безарбека Дадыр-хан, по прозвищу «восточный экспресс», мать его!..

Катенька сжала зубы – надо терпеть. В голове всплыла ужасающая фраза из рассказов о Юльке с журфака: «…парень просто заводной, без устали пахал больше часа, она чуть в обморок от экстаза не упала»… Катенькино сознание стало меркнуть.

Выйдя из ванной (не через час, а всего-то через двадцать минут), Катя всем своим видом показывала окружающим, что всё произошедшее за этой дверью, доставило ей несказанное удовольствие. Она, как могла, излучала счастье, обнимала довольного Дадыра, громко смеялась, стараясь скрыть растерянность, притаившуюся в глазах, и даже  еще некоторое время провела на вечеринке. Правда ни разу не присела…

В пятнадцать лет Дадыр без памяти влюбился в соседскую девушку – Куляш. Куля, хоть и была на два года старше юного Дадыра, ответила ему взаимностью. И очень скоро их отношения перешли в ту стадию, когда одними вздохами и катанием на совхозных лошадях по бескрайним степям не отделаешься. Но лишиться девственности до свадьбы, значить обречь себя на вечный позор. Поэтому Куляш позволила себе чуточку схитрить, и во время первой близости с неопытным Дадыром направила его… немножко не туда.

Они тайно встречались три года. Куля очень надеялась, что когда Дадыру исполнится 18 лет, он позовет ее в жены. Позовет, не смотря на разницу в возрасте. И все же девушка так и не решилась отдаться ему полностью.

А Дадыр… Дадыр был уверен, что так и надо. Что любовь делают именно туда, куда он на протяжении трех лет и любил свою тоненькую Куляш.
Вот только Катенька об этом не знала. Да и Юлька с журфака тоже…