Подшабашивал я как-то в молодости в одной шараге - экспедитором. Во времена смутного НЭПа начала 90-х. Босс – человеком был крайне экспрессивным и решения принимал очень неожиданно. На него работал автопарк из 50 КАМАЗов, мотавшихся в соответствии с его грандиозными многоходовыми планами по всей стране. Как-то раз, читая газету «Коммерсант-Ъ», он вдруг заорал из своего кабинета: «Так, идите в бухгалтерию и собирайтесь в Тулу». А всего то на всего, он прочел статейку о тульском ликероводочном заводе. Причем такого скрытно- рекламного характера, типа: после реконструкции и установки немецкого оборудования Тульский ЛВЗ начал выпускать замечательную водяру и прочие настойки, особенно хорош сорт «Левша». В то время, как все помнят, российская водка сплошь была бомбленной. Что правда и сейчас нередко наблюдается.  Не говоря уже о «Терминаторах», «Петровых», «Распутиных» и прочем дерьме. Но суть не в этом.

В рейсы я ездил все время с одним и тем же водилой. Погоняло его было производным от фамилии – «Младенец». Такой почтенный дядя, с огромным стажем, свой стиль вождения он именовал так: «тихо, по-стариковски, творчески», что на самом деле означало – не больше 70-ти в час, с регулярными остановками на предмет попить водки с устатку. Причем, я всегда пытался отказываться, но нарывался на стандартный ответ – «Не хочу?! А ты думаешь я хочу?! Стресс, – надо!». После пары месяцев совместной работы я уже перестал блевать от выпитого, т.е. заработал вторую стадию алкоголизма – утрату рвотного рефлекса.

Получив бабло и документы, мы тронулись в Тулу. Приехали ночью, ЛВЗ находился не где нибудь – а в самом центре Тулы. Камуфлированные уроды из ВОХРа наш КАМАЗ на завод не пустили. Пришлось заехать в ближайший двор и встать. Ту же, подъехала «девятина», из который вышли двое парняг. Предвижу уже подъебки, иронию и ехидство, типа: ну сейчас афтор заметет пургу в духе эпической саги «бригада». Нет, позвольте обломать вас. Все обошлось тихо и мирно. Гангстера «Фонарь» и «Лебедь» оказались во-первых весьма молоды, во-вторых  мы приехали из очень криминального города, о чем красноречиво говорили номера фургона, ну и конечно же мы сами. Как то сразу все перешло в русло гостеприимства. Естественно такая встреча была спрыснута парой батлов, после чего нас повезли кататься по городу-герою Туле.

В какой то момент, Фонаря прибило поссать. Не успел он начать, как к нему подошли два плюшевых мента, плюшевых потому, как не менты, - а солдаты в мусорской форме. Тут же бойцы были посланы на хуй и стали от такой наглости вызывать по рации подкрепление. Мы тронулись. Через пару кварталов девятину пытался остановить жезлом уже настоящий мент. Но был так же проигнорирован. Дворами-огородами, но хуй там. Мусорской бобик жестко перекрыл дорогу. Мы с водилой переглянулись в ахуе и измене, в ожидании пиздюлей, которые у нас на родине тут же бы щедро раздали менты, с помощью ПР-72. Как ни странно, пожилой мент, отеческим тоном прогундел в форточку : «Фонарь, опять ты хулиганишь? Да еще и пьяный…Смотри – отцу пожалуюсь…» На что тот, предварительно успев заглушить машину и бросить ключи на пол ответил, что вот как уже час сидит в сугробе, на одном месте и пьет водяру с друзьями. Как оказалось, реальным гангстером был отец Фонаря. Сынуля же, находился тогда лишь на этапе стяжания славы. Минут через пять вопрос был решен. Накатив еще за чудесное спасение, мы разъехались, обменявшись телефонами.


Утром, с раскалывающейся башней и адским перегаром, мы уже получали водку на заводе. Доложившись по телефону шефу, получили приказ валить в Москву, и висеть в служебной квартире в ожидании дальнейших указаний.

Затащив в московскую хату ящик «Левши», Младенец и я приступили к затяжной дегустации.

Через четыре дня шеф озадачил нас тем, что  надо отправляться в славный город Сыктывкар, порадовать жителей республики Коми чудесной тульской водярой. И ни хуя бы мы не удивились, если бы водку предстояло  поменять на шкурки соболя и песца. Поскольку в нашей практике уже был эпизод обмена покрышек на телогрейки в Узбекистане. Хотя приказы и не обсуждаются – такому раскладу мы были очень недовольны. Особенно потому, что автором столь гениального проекта был родственник шефа – Нургали, в обиходе просто – Нур. Он когда то там работал на буровых, и решил воспользоваться старыми связями. Причем, больше всего раздражало отсутствие четких координат. Ни телефона, ни адреса, просто название какого то кабака. Неторопясь собрались и поехали.

Дорога на Север, в Сыктывкар оказалась охуенно скучной и прямой, сплошная тайга, ларьков почти нет, редкие деревни, где дома стоят занесенные снегом по самую крышу. Позитивный момент – угашенные в хлам местные жители пиздовали строго по встречной обочине, как предписывают ПДД, видимо инстинкт. Трафик почти нулевой, лишь иногда из тайги выворачивают лесовозы. Еще я подсел на измену, что окочурюсь на этом севере, ибо в Москве я был одет в турецкий куртец и летние ботинки. Но на мое счастье в Сыктывкаре было всего – 5. По прибытию мы заебались искать кабак, указанный в качестве ориентира. Наконец нашли, но там была полная засада. Кабак был на ремонте. Спустя пару часов негоциант Нур появился. Насыпав ему полные тачки хуев и всяких предъяв, он отмазался тем, что вечером нас ждет проставлялово и выполнения всех желании.

Вечером мы уже релаксировались «Смирновым»  под всякий северный разносол  в кабаке «Сыктывкар». Притупив нашу с Младенцем бдительность, Нур, падла заявил, что нам придется ждать пока водка не продастся. С горя мы жестко навтыкались. Вырулив предварительно в условия – приличную гостиницу, баню, и два ящика «Левши».

Очнувшись утром, я увидел в окне плакат «Сыктывкарец – значит лыжник». Немного охуев от такого текста, пошел разведать окрестности. Навстречу мне перли толпой лыжники разного возраста, на навороченных пластиковых лыжах и  в невьебенной экипировке (все прямо как у Ренсона в «Чемпионе») и коньковым ходом скрывались в лесу.   Оказалось, что в Сыктывкаре все просто больные на тему лыж, ибо этот город – родина Сметаниной и Прокуророва – олимпийских чемпионов. А вокруг было с десяток лыжных баз и освещенная десятикилометровая трасса. Если бы не запас «Левши», то я бы обязательно научился ездить коньковым ходом.

Только через две недели мы отбыли домой. Нур, сука, отправился правда самолетом, и вручил нам к тому же коробку, полную наличного бабла.

По пути нас напрягли менты, обязав подвезти до лесоповала зека и опера. Зека отпустили на побывку в деревню. Он ужрался, набарагозил, его закрыли, но доставить в лагерь не смогли – не было бензина. Всю дорогу опер ебал арестанту мозги. Зек молча тупил, видимо вспоминая, как он славно оторвался на воле. Лишь при высадке скромно попросил у нас сигарету. Добрались в итоге.

Вся эта эпопея протянулась почти месяц времени. И можно представить мое удивление, когда по возращению шеф задумчиво посмотрел на меня и спросил : « А ты где вообще был?  Болел, что ли?»