Алё, здравствуйте!
Здравствуйте, что вы хотели?
Я хочу записаться на курсы валют!!!
Чево, нах?
Ну, у вас в бегущей строке я прочитал – Курсы валют, вот я и хочу туда записаться! Очень валюту люблю и хочу, чтобы моя профессия была связана с деньгами!
ДА ПАШОЛ ТЫ НАХУЙ, ЕБЛАН КОСОРЫЛЫЙ!!!

Володя недоумённо онемел – Нахуй послали! – мельком крутилось у него в голове. Меня – и вдруг нахуй! Скупая и до сраки жадноватая слеза медленно выпозла из глазной слёзопрстрыкалки, достала пестолет и застрелилась нахуй с такого горя. Володя неторопливо положил трубку и замолчал в мыслях. Он одел намозгный гандон, который надёжно зощещал его от ненужных мыслеёбов. Прошло пол часа, прежде чем он вспомнил, что он человек, и что ему надо поссать. Поссав, Володя посрал. А посрав, Володька пёрнул. Как в детстве, - причудилось ему...

20-00 того же вечера.

Володьке вспомнился один забавный случай, который произошёл на его глазах, когда он загорал на Цнянском водохранилище. Как всегда в таких случаях походов на пляж, у Володьки был заготовлен целый наборчик пляжных принадлежностей. В наборчик входили - плавки, термос с горячей кока-колой, котлета по-киевски, два батона и шесть жесткачей перЕносных. Покрывало он давно променял на белый пластилин, чтобы его бабушка могла лепить себе из пластилина недостающие передние зубки, и таким образом чувствовать себя оборзевшим Чуком, который выкинул жестянку, сцукко этакое, в окно. Также он всегда носил с собой головку, чеснока и лука (даже себе он признавался с трудом, что это против вампиров). Так вот. Лежал он в (искусственном, позорнег бляццкий) полушубке на пляже и читал интересный и позновательный журнал "В-клеточное распознавание" и аццки тащился от местных терминофф. Правда, из-за варежек ему трудно было переворачивать страницу. Но он придумал вот что - переворачивал страницы лыжной палкой, на которую он изредка гарпунил непослушных мальчиков, которые слишком далеко заплывали.

Так вот. Поправив ушанку на левый бок, Володька правым же ухом прислушался к разговору, который велся двумя семьями, расположившимися недалеко от его палатки:
- Мама, мама, а я только что такое плохое слово уфлышала!!! - кричит маленькая девочка, лет трёх и пять месяцев и два дня.
- Какое???
- Очень плохое! Тут все взрослые из этой компании начинают становиццо заинтересованными.
- А на ушко мне скажешь?
- Даже на уфко на фкафу, такое оно плохое!
- А по буквочкам?
- Холосо, буква К!!!
- Ещё!
- Холосо, буква А!
- КАКА ШТОЛЕ???!!! - радостно закричал отец.
- Нет, не кака!
- А ещё какие буковки???
- Холосо, буква К!
- Да нет такого очень плохого слова на эти буквы! Давай говори что за слово!
- Холосо, КАКПИЗДАНУ!!!

Володя так смеялся, что чуть не ожил. Прекратив смех, он залез в палатку и снял валенки. Экой я белый, - подумалось ему, - а ещё на пляжу лежу! Одев валенок назад, он собрался и ушёл с пляжа.

Дома он сел на унитаз и спустил грязные и потные ватники, под которыми были билайнового типа трусы = жёлто-чорные (ибо коричневым там уже и не пахло, бгыыыыы). А самое что интересное, что жопа у Володьки была говорящая. Знала два языка и неплохо соображала. И поэтому сралось Володьке весело и...пускай весело! Плавленный сырок с луком. В обёртке! - верещала жеппа. Конфеты "Мишка на Северном" (Северное - это кладбище в Минске)! - не унималась верхняя часть ног. Кефир перемешанный с галиной бланкой грибного поведения! Так сралось Володько - по-дружески, по-партнёрски ощёщал он тёплую поддержку от своего половинчатого другана Жеппы.

Обычно он засыпал на унитазе, но в это раз Володька заснул летаргическом сном, в котором пробыл 18 лет. Встав с унитаза с напрочь высохшим говном такой давности, Володька вышел на балкон покурить. А потом ведь понял - что он был уже мёртвый, потому что он увидел, как по улице бежал голый Брюс Вылезз. И он понял, что гавно не было сухим, ведь говно было мокрым. И что он не выходил на балкон, ведь балкон был сухим. И Володька умер, сидя на своём унитазе, 18 лет назад.