Позитивы.

   Здание больницы показалось мне совершенно безликим. Мне хотелось, чтобы в нем было хоть что ни будь примечательное, пусть самая мелкая деталь , соответствующая маленькой трагедии, что вскоре тут разыграется. Но кирпичные стены с облупившейся зеленой краской были начисто лишены какой-либо видимой живописности. Стены как стены.

   Радовали глаз лишь высокие сосны, густо росшие вокруг забора. Они как бы отгораживали территорию диспансера от всех, шумов доносящихся со стороны  проходящего невдалеке загородного шоссе и создавали безотчетное ощущение покоя.
  « Чего уже беспокоиться – последняя остановка, дальше  только кладбище, где волноваться и вовсе глупо», подумал я и мрачно ухмыльнулся.
    На подоконнике второго этажа, где находилось отделение для больных гепатитом, стояли песочные часы. Это показалось мне символичным еще в прошлый раз, когда я с бешено стучащим сердцем и зажатым в потной ладони одноразовым шприцем шел сдавать кровь на анализ. Время некоторых пациентов больницы вполне можно было измерить такими часами.
    О результате  анализа я догадывался – он, скорее всего, будет таким же, как и у Егора, получившего свой вчера. Я несколько раз кололся после него.  

    На какой-то миг мне стало жаль, что мне не туда, не на второй этаж, а на третий, последний, где лежали ВИЧ - инфицированные и находился кабинет доверия. Как странно, всего один лестничный пролет, такое ничтожное расстояние, надежнее пропасти разделяло людей, у которых было будущее от тех, в чьих часах почти иссякли песчинки. Пациенты третьего этажа ближе всех находились к небу, в прямом и переносном смысле. Быть может, поэтому стены вдоль всего коридора этажа были окрашены в синий цвет с неумело нарисованными, но трогательными облаками.

     Проходя мимо агитационного стенда, я бросил  взгляд на плакаты под стеклом, но тут же одернул себя: «Раньше надо было читать, ведь они развешаны по всему городу. Буквально на каждом шагу тебе кричат об опасности, а тебе всегда казалось, что с тобой это никогда не случится, что ты везучий».  
    До двери, на которую обычно вывешивали лист с номерами проб крови и результатами, было уже совсем близко. Один из санитаров рассказывал, что раньше результат сообщался каждому отдельно молодой медсестрой, но у девушки случилось серьезное расстройство психики, и она уволилась.
     Я остановился перед дверью и поднял глаза на листок бумаги, который должен был решить мою судьбу…

    
                                
                                              Позитивы – 2

Я быстро привыкал к больничной жизни и сближался  с другими позитивами, как называли ВИЧ -  положительных пациентов все прочие обитатели больницы. У меня стало много свободного времени, которое я старался занять чем угодно, стремясь не думать о том, как жить дальше.  Все мои жизненные ценности, так или иначе,  были связаны со временем. Я привык планировать, что буду делать через год или куда поеду  отдыхать следующим летом. Моя привычная жизнь разбилась на мелкие осколки. Учеба в институте, казавшаяся такой важной лишь месяц назад, теперь выглядела совершенно бессмысленной. Хватит ли у меня времени его закончить. А если и хватит, то успею ли я поработать по специальности  Трудно было поверить, что совсем недавно я так переживал из-за неудач во время летней сессии  -  ужасно пугала перспектива попасть в армию. Теперь армия мне не грозила.

    Самым страшным было то, что мне предстояло расстаться с Викой. С ней были связаны мои самые светлые мечты, я жил только ней. Любовь  к этой девушке сотворила настоящее чудо -  помогла мне спрыгнуть.  А ведь до встречи с ней я больше десятка раз лечился в различных больницах и проходил курсы реабилитации.
        Но теперь и это не важно. Но что же тогда важно - я спрашивал себя и не находил ответа.

       Многие мои соседи по этажу пытались отрешиться от новой  реальности с помощью наркотиков – этаж торчал в полный рост. Трава под окнами была густо покрыта разнокалиберными баянами, которые отказывалась убирать уборщица. Мне не раз предлагали вмазаться, но я отказывался – слишком много бед мне принесла  наркота и я испытывал к ней отвращение.
        Но далеко не все торчали. Некоторые, например, с головой зарывались в учебники английского, лишь бы забить себе голову. Другие с фанатизмом бросались в спорт и различные диеты.

   Болезнь, странным образом, сделала меня более дисциплинированным. Я даже бросил курить, что мне никак не удавалось сделать вот уже десять лет. Вместе с двумя парнями из соседней палаты я каждое утро бегал заниматься на спортивную площадку в село, находившееся неподалеку.      

     Так жила и умирала, надеялась и отчаивалась, смеялась и тихо, лицом в подушку, плакала наша больница. Но стены ее палат были равнодушны к частой смене населения, а накрахмаленным простыням было совершенно наплевать, кто на них спит…