Никогда не оставляй телевизор включенным, когда ложишься спать.
Даже если ты в командировке за несколько тысяч километров от дома, и в звенящей тишине стерильного гостиничного номера тебе захотелось, чтобы болтовня из ящика хоть немного сняла нахлынувшее чувство одиночества.
Дело в том, что именно во сне твое подсознание, высвободившись из пут логических цепочек, выбравшись из-под вороха нервных импульсов, ведет свою скрытую работу. И можно ожидать чего угодно, если бредни из телевизионных динамиков налипают на паутину, которую из ночи в ночь, год за годом сплетает твое собственное иррациональное бессознательное.

- Молочник, твое молоко убежало.. Молочник? А, молочник?
Именно эта фраза вертелась у него в голове, когда с утра он расклеил глаза.
- Молочник, - с нескрываемой издевкой тянула баба в его голове, – Твое молоко..
«Пиздец какой-то.. Одни помои по ящику» - пробормотал он, щелкнул пультом гостиничного телевизора, в сердцах швырнул его в дальний угол номера и пошел в душ.
- Молочник? - настырно вопрошала баба, - Молоко-то твое знаешь че? Аа, молочник?
«Че, че – убежало. Тупорылая реклама.» - буркнул он себе под нос.
- Молочник, твое молоко убежало! - победно заявила несносная баба, - Тю-тю твое молоко.
«Да пошла ты в пизду со своим блядским молоком» - он раздраженно выругался и усилием переключил мозг на мысль о том, что до самолета всего два часа - два часа до самолета - побриться – одеться - спуститься в ресторан на завтрак – «Молочник?» – расплатиться за номер – интересно, что за девочка сегодня на ресепшн – какая хуй разница самолет через два часа – не забыть зарядку в розетке под столом – не забыть галстук болтается на кресле в углу – не забыть…
- Молочник? – звонкий насмешливый голос в башке не умолкает.
«Слышь ты, дура, че доебалась, че те надо, а?» - выкрикнул и сам охуел: «И с кем это я разговариваю? Допился нах. Бойцовский клуб нах. В самолет – и спать».
Молочник, - голос вдруг стал неожиданно серьезным и отчеканил – Твое. Молоко. Убежало.
Что за нахуй… Он стоял перед дверями лифта, настроение было говенным, с похмелья мутило, мучила адская изжога. Нахуярился вчера. Командировка, ёпта. Коньяк в офисе, водяра в ресторане с красными бархатными стенами, пиво и ебля в сауне, теперь вот бодун с утра.. Беспокойно подремать в самолете в объятьях колючего пледа – и в офис, отчитываться дядям о заработанном для них бабле... Е-бан-на-я жизнь... Молоко блять убежало...

Сразу после первого громогласного «Ну здравы будем, бояре», финдиректор, благообразный еврей, больно щипавший официанток за попы каждый раз, как они проходили мимо него, на правах рекламы поведал собравшимся, что их генеральный, жлобина с бесцветными глазками, свой стартовый капитал поднял на том, что пиздил продукты и в доле с прапором толкал налево в бытность свою поваром Красной Армии. И понеслась. Весь вечер он слушал хвастливый пересказ «крайне» хитровыебанных и «ужасно» забавных разводов, кидков, наебок, в результате которых напротив него сейчас сидят столь обеспеченные и уважаемые граждане своего города, новые партнеры его компании, и тянут к нему клешни со стопками чернильного Blavodа. Слушал с давно отработанной, благожелательной и заинтересованной улыбкой, вставляя вначале вежливые «давышто», «ловкопридумано», «хитрыйход», а позже и прочувствованные классические «хуясе», «данунах» и даже, уже совсем под конец, восхищенное «ахуетьдайтедве» (вырвалось случайно), после которого услужливая официантка принесла и поставила перед ним еще одну стопку и в очередной раз была больно ущипнута за задницу чернявым финдиректором.

Да, этого ты добивался, и это ты получил. Твой ум, твое образование, твоя жизнь теперь – в обаятельных улыбках и завуалированных реверансах, во взаимовыгодном общении с теми, с кем тебя крепко-накрепко связала денежная пуповина. Они-то вот, напротив тебя, а где сейчас бесшабашные приятели твоей молодости? Молоко убежало. Сколько лет ты не видел задорного блеска их глаз, не слышал их пьяного трепа, то и дело перемежаемого дружным заливистым гоготом? Сколько лет прошло с тех пор, как вы начали пересекаться все реже и реже, а потом и вовсе потеряли друг друга из виду, разведенные жизненными дорогами по разным городам и странам, разным социальным слоям и комьюнити? Да и смысл искать их теперь, когда молоко уже убежало..

Продолжали в сауне. Девочки были вполне профессиональны и излучали то непередаваемое самодовольство, которое свойственно дорогим провинциальным блядям. Над ним трудилась долговязая оторва с крупными чертами лица, Повар удалился с двумя пухлогубыми блондинками, Еврей ебал маленькую смуглую девочку-бурятку, и ее болезненные стоны, всхлипы и вскрики были отчетливо слышны.
Твое молоко убежало. Дома тебя ждет гражданская жена, а проще говоря сожительница. Обворожительная, горячая сучка каждое утро жадно прикладывается к твоему члену и заглатывает, всасывает его в себя, методично обрабатывая языком, губами, нёбом, гортанью каждый квадратный сантиметр. А ты лежишь, расслабленный, на прохладных простынях, зная, что она видит во сне, как однажды так же засосет твой банковский счет и вылижет его дочиста, и от этого эротического сна каждое утро она сочится сладострастием, и от него всегда влажны ее дорогие трусики. На работе, в своем прокуренном кабинете, уставившись в бессмысленную картину модного художника на стене, ты будешь трахать малютку Леночку с ресепшн, шалавистую племянницу главбуха, и ее плоский живот будет исступленно елозить по твоему столу. В командировках тебя обслужат дорогие бляди… Разве не такой жизни ты хотел тогда, когда говорил, глядя в золотистые глаза самой нежной на свете женщины, - «Не люблю. Живи как знаешь.»
Ее необъяснимая страсть к тебе, ее бесконечная, невыносимая нежность – они пугали тебя. Тебя отвлекали от работы ее звонки, когда ты сидел с глупой ухмылкой еще несколько минут после того, как она вешала трубку, прощебетав какую-то милую бессмыслицу. Ты не замечал, как она проникла в твой организм, внедрилась в твое серое вещество, отпечаталась на твоей сетчатке, стала переносчиком кислорода по твоим артериям и венам, частью тебя. А когда наконец заметил – ты зассал. Зассал как малолетний задрот, которому вдруг согласилась отдаться взрослая красивая баба. Ты твердил себе о свободе, о полигамии, о тяжком бремени ответственности. Да, ты грамотно засрал сам себе мозги тогда.

И вот твое молоко убежало. Да, и теперь многочисленные шлюхи хотят тебя за твои деньги. А единственной шлюхой, которая напоследок захочет тебя просто так, будет твоя смерть.
А она, преданная девочка, – где она сейчас, с кем – какая разница, молочник? Убежало. Где текли молочные реки в кисельных берегах, там теперь мутная стоячая вода, в которой ты ловишь своих золотых рыбок…
«Молочник, какой же ты мудак», - бормотал холеный мужчина на заднем сиденье, и его невидящие красные глаза бессмысленно смотрели в одну точку. Аэропорт. Водитель вышел, обойдя машину открыл его дверцу, услужливо донес багаж до рамки металлодетектора.
«Молоко убежало.. Все прошло, как с белых яблонь дым...», - обреченно шептал пьяный мужчина своему отражению в пузатой бутылке коньяка. За большими витражами аэропорта дымчатый горизонт медленно укутывал алой пеной усталое рыжее солнце. «Твое молоко убежало, молочник. Убежало. Проебал ты, молочник, свое молоко»…

Он проснулся несколько минут назад и лежал, ленясь открыть глаза. Воробьи, синицы и еще какие-то божьи твари за окном одурело чирикали, солнечные лучи ласкали его закрытые глаза, и он упивался уютным оранжевым свечением собственных век. Он слушал, как за стенкой самая родная на свете женщина возится в своей кроватке, мурлыча под нос песню на неизвестном младенческом языке. Он думал о своем бестолковом маленьком предприятии, нескладном, неумелом и пока еще очень зависимом от папы любимом детище, которое потихоньку подрастает на сбережениях, накопленных за предыдущие годы. Он думал о распустившихся в саду изумительных огромных ирисах, лазурных, фиолетовых и фарфорово-белых, с языками солнечного пламени, которые обязательно надо снять и выложить на свою страничку на известном фотосайте. Он растворялся в утренней истоме, прислушиваясь к чуть слышному посапыванию самой нежной на свете женщины, которую когда-то потерял навсегда и которую чудом нашел обратно в далеком аэропорту, где, проебав свой рейс, заливался коньяком в ожидании следующего..
- Молочник,
Он вздрогнул, открыл глаза. Жена смотрела на него, чуть улыбаясь.
- Доброе утро, молочник.
- Почему… почему ты так меня назвала сейчас?
- Не знаю, просто… - пробормотала она и сладко потянулась, зажмурившись и хрустнув косточками.. А за пушистыми ресницами в золотистых глазах танцевали озорные ведьминские искорки, танцевали и смеялись над ним, счастливым глупцом, который никогда не узнает, что же на самом деле случилось с ним в ту ночь, когда он оставил телевизор включенным…