Первым Буратину нашла четырёхлетняя девочка Катя. Он лежал подле мусорного бака, у самого края детской площадки, припорошенный первыми осенними листьями и заваленный прочим хламом. Пластмассовая тушка тускло светилась выцветшими красками, кострубатые руки нелепо тянулись к девочке, а серые бусинки глаз тоскливо взирали на проплывавшее над обыкновенным  двором небо. Когда-то яркая, полосатая шапочка прохудилась и пованивала пищевыми отходами.
- Подбери меня, мне очень плохо, - как будто говорил внешний вид в прошлом популярной игрушки. Катя подняла и отряхнула Буратину, ласково прижала к себе и побежала в песочницу, где в скором времени для него был построен песочный домик и принесена лысая кукла Ляля – пластмассово-деревянный человечек ликовал.
Счастье Буратины было, однако, не долгим…
- А ну покажи! – это местный семилетний драчун и забияка Ника залез в песочницу, смял ногою песочные домики, пнул ногою Лялю и схватил Буратину.
- Отдай, отдай… - Катя плакала и прыгала, пытаясь выхватить из поднятой руки хулигана дорогую игрушку.
- А я ему откручу голову! Вот смотри… - Ника понтовался перед своими такими же дебильными друзьями Русей и Карлсоном… Он демонстративно бил Буратину о железные качели, а затем, под Катин рёв, повесил его колпачком за одну из железных перекладин на детской площадке. Под всеобщий хохот и детский мат, малолетняя банда начала наблюдать за Катиными  попытками достать игрушку – она залезла на бетонное колесо, дотянулась ручками до железной лестницы и не рассчитав расстояние глухо упала головой на бровку. Увидев, что девочка не подаёт признаков жизни, свора будущих алкашей и карманников ринулась со двора. На дворе остались лишь мусорные баки и уже не подававшая признаков жизни Катя.

Успевший сорвать Буратину,  Руся, принёс его в ободранную квартиру родителей-алкашей и бросил в прихожей. Часа в три ночи дверь начала греметь и жалостно трепыхаться в косяке – старший брат Руси – белочник и кладбищенский сторож пришёл домой. Поведя абсолютно невменяемым взглядом и заметив валяющегося Буратину он почему-то окончательно взбесился и принялся крушить всё подряд. Старый телевизор грохнулся об пол, хлопнув на прощанье кинескопом, дряхлый комод ухнул и выплюнул беззубым ртом всё свое убогое содержание, холодильник «Днепр» выпорхнул с шестого этажа. Не ушёл от возмездия сына и глава семейства, он получил табуреткой в зубы, был вышвырнут вслед за холодильником и нелепо растянулся на асфальте, раскинув руки.

Приехавшая на вызов скорая, осмотрела тело, звякнула крышкой фургона и умчалась в морг. Водитель со стажем Семён Палыч не побрезговал подхватить с асфальта пластикового Буратину, вылетевшего вместе с хозяином квартиры. Буратина, к всеобщему удивлению, не получил не единой царапины, сдув с него пыль, Семён Палыч торжественно усадил его на середину торпеды. В тот же вечер, когда до конца смены оставалось каких-то пол часа Семён Палыч сбил, крепкого неопределённого возраста олигофрена и переводившую его старушку-мать. Матери повезло меньше всех и она отправилась в мир иной так и не женив своего 27-ми летнего Болю на такой же девочке Настеньке из соседнего двора. Сам же Боля сидел на проезжей части среди битого стекла и нежно сжимал в крепких даунских объятиях Буратину.

В больнице куда положили Болю был строгий карантин и Буратину выкинули в мусоросборник, предварительно обработав зачем-то автоклавом. Не выдержав разлуки с игрушкой Боля не долго думая заглотил два метра капельницы и дюжину дорогих, оставленных без присмотра инструментов и отбросил концы в тот же день.

Последним Буратину подобрал молодой научный сотрудник и неудачник Степан Кириллович Шумейко. Неделю назад, сославшись на несостоятельность и бесперспективность, его в пятый раз отшила любовь всей его жизни, выставив его за порог своей двухкомнатной квартиры. А три дня назад он увидел её в компании солидного мужика. От этого всего Степан Кириллович мрачно напивался и дни напролёт шлялся по улицам, распугивая на лавочках влюблённых, а иногда и получая пиздюлей от любителей быстрой наживы, хотя, честно говоря, поживиться у него было нечем.

Увидев Буратину, Шумейко поднял товар, оглядел, и обнаружив некое печальное сходство грустной игрушки со своей особой, горько ухмыльнулся, положил новообретённого друга во внутренний карман серого плаща и побрёл домой, не забыв прихватить пару бутылок портвейна. То ли от обработки в автоклаве, а скорее всего по стечению судьбы – Буратина прижился у нового хозяина. Степан Кириллович не обижал друга, регулярно напивался, смотрел на стоящего в серванте чурбанчика, пускал слезу и смотрел на цветную фотографию девушки в ботаническом саду, затем гладил Буратину по забавной шапочке и наливал ещё стакан…