Надышались пылью – хватит. Скоро зима и потому  идем на рыбалку. Никаких автомобилей и моторных лодок, только ноги и легкие внутреннего сгорания, в рюкзаках водка, в голове мысли о - вечном. Топчем ковровое покрытие планеты, отдаляясь от цивилизации – вверх по течению реки. Иногда разговариваем, первые километры, потом молчим и думаем каждый о своем.

Идем, оставив позади все признаки цивилизации, кругом только горы и небо с низкой облачностью. Курим. Когда последний раз кто-то тут был? Задрав голову к небесам, на самом верху горы - останцы, на самом здоровенном, высотой с пятиэтажку мы видим надписи, - «Здесь был Игорь. 63», а чуть ниже – «ТКУ. Куба 73», - стоим и таращимся, с Игорем то все понятно, но вот кто такой – ТКУ, и при чем здесь Куба, если она здесь вообще – при чем. Да уж, когда пропадет все пропадом, они останутся, эти, отбитые неизвестно кому - каменные телеграммы.
Стоим на земле, по которой давным-давно скакали и радовались жизни мамонты, теперь их кости мешают людям добывать золото, люди недовольны поведением мамонтов и всегда угрюмы, поэтому будут жить вечно, пока луна не свалится на них, но это будет потом, а сейчас мы идем дальше.

За вон теми горами есть озеро, но мы туда не пойдем, нам надо идти по реке, к тому же там погибло много людей, это плохо, тем более что они были очень молоды и, несомненно, хотели жить, десятый класс, в июле они двинули на это озеро - поотжыгать, пошел снег, стеной, и поскольку каждый отдельно взятый индивидуум - знает, где есть его спасенье и что есть - хорошо, то все разошлись в разные стороны и замерзли, выжили только двое, какой-то татарин и девушка, татарин шел за девушкой и пытался ее обнять, мотивирую это тяжелыми погодными условиями, девушка прибавляла ходу, парень не отставал и продолжал вожделенно следить за ее кормой, так они и выжили, с разными мыслями в голове, с разными целями в жизни, но идущими одной дорогой, в верном направлении.

К вечеру мы доберемся до лесного домика дяди Коли. Дядя Коля знает все про эти места, он исходил их вдоль и поперек, он знает - где находятся законсервированные урановые шахты, где текут незамерзающие ручьи с живительной водицей, кроме того, дядя Коля отличный собеседник, несмотря на преклонный возраст и одинокую жизнь, он, несомненно, поведает множество захватывающих историй.

Посему мы прибавляем шаг, к вечеру мы на месте, дядя Коля рад нам, гости случаются у него не часто, потому он широко улыбается и приглашает нас в дом, мы проходим и достаем из рюкзаков разную прессу, чтоб дядя Коля был в курсе мировых событий, потом мы вручаем ему письма от дочери и сына, что б он был в курсе их жизни. Дочь живет в Москве, сын в Канаде, она преподает в Институте, он консультирует Канадцев как не надо добывать полезные ископаемые, кто кроме нас знает лучше как что-то не надо делать?
Курим подле домика, пока дядя Коля прочтет письма, вот он выходит и присажуется рядом, глаза мокрые, наверное, у кого-то из детей жизненные неурядицы, разводим костерок и печем  в его углях картошку, ждем, когда хозяин заведет разговор, но он молчит и смотрит на тлеющие угольки.

Поразмышляв о чем то своем он начинает рассказ про гору, которую они сне смогли обойти, с одной стороны был непролазный распадок, а с другой сплошная гряда, манящая любителей открытых переломов, решено было штурмовать гору, несмотря на всю очевидность известной восточной мудрости. Осилив до темноты лишь пол пути -  заночевали на склоне. Проснувшись утром,  обнаружили, что вся обувь отсутствует, просто исчезла, никаких следов, совершенно ничего, кроме явного ощущения того, что за вами кто-то следит, пристально и неотрывно. Порезав палатку на лоскуты и соорудив импровизированную обувку, они вернулись обратно в поселок. После было смешно, а до этого не очень.
- Вот и сейчас ребятки, будто с меня обувку сняли да и выкинули на мороз….Сын к себе зовет, уеду наверно, годков через пару. Ежли не помру.
Мы, искренне надеемся на то, что он не помрет. Молчим. Поздно уже. Утром пьем чай, собираемся, дядя Коля молча наблюдает, оставляем ему пару бутылок водки, хотя он ее и не пьет, но сделает из нее настойку на золотом корне, которой и напоит нас при следующем визите.

Идем дальше. Выше и выше. Разряженный воздух и давление вызывают чувство нереальности, река о чем-то говорит, а вбегающие в нее ручейки сбивчиво поддакивают. Синие горы, синее небо, синяя река, серебряная рыба.
Ловим рыбу на удочки, рыба печально умирает на камнях, варим уху, я думаю, что нет ничего вкуснее, хотя предпочитаю мясо, но сегодня все по-другому.

Потом. Мы идем дальше, сминаем траву и  рассматриваем знаки, пролетающие над планетой Земля.