- Я не могу в армию, это мне против веры!!! Оружие в руки брать – богопротивно, не велит вера наша святая !!! – Со слезами на глазах Егор Фелькер стоял перед призывной комиссией. – Уж лучше в приют какой, санитаром, за старушками немощными ухаживать. На эту, как ее, альтернативную службу, во!!! А то некому присматривать за бабками нашими, да дедами седыми, страну поднимавшими. Гниют заживо в своих квартирах и палатах больничных, а вы меня автомат носить заставляете, дачи продажным офицерам строить!
- Но-но, товарищ Фелькер, полегче! – Грозно рыкнул толстый военком, начальник комиссии. Подполковники и майоры, сидевшие рядом, переглянулись и сделали вид, что не расслышали последних слов призывника. Докторша успокаивающе погладила побагровевшего начальника по ноге ближе к ширинке.
__________________

- Эх, блять, как я Родину люблю! Служить люблю! Па-а-а-а-а-триот я ниибацца! Эх и славно чвякает!!! Седина на лобок – хер в жеппу! – вопил Егорка.
При этом он с мощью сваебойной машины, с раскачки, засаживал хуй в дряблое морщинистое междуножье Елизаветы Михайловны, ветерана труда, в прошлом знатной мотальщицы-тростильщицы фабрики верхнего трикотажа, неоднократно награжденной грамотами профкома за участие в субботниках и значком «Выпускник Ленинского Университета Миллионов».

Старушка похрюкивала как простуженный французский бульдог с хранцуским же насморком и вяло пыталась отбивацца от ухажора. Вернее сказать, думала, что отбиваецо – руки и ноги были надежно привязаны к спинкам железной кровати с инвентарным номером, в пасти торчал клубок из фильдеперсовых колготок, подаренных ее первым ухажором перед уходом на войну. Сопсно, раритетные колготки можно было и не запихивать, паскоку дело проходило в палате слепоглухонемых Пансионата для лиц преклонного возраста, где бапка была обитательницей со стажем. И привязь явно излишествовала - из-под жирного Егорова тела она б не выбралась и в молодые годы да со свободными конечностями.

Старушки-коллеги вокруг мирно спали или притворялись, что спят, ожидая своей очереди на экзекуцию и вспоминая особо пикантные моменты предыдущих ночей, когда невидимые донжуаны овладевали ими согласно всем наставлениям Кама-Сутры самого полного издания. Сладострастные грезы воспаряли из-под седин и собирались под потолком в облако с запахом мочи, кала, пота, просроченных лекарств, лежалых тел и нестиранного белья.

Насилие вершилось. Некому было вступицо за  (в прошлом) труженицу легкой промышленности, успешную выпускницу курсов кройки и шитья, победительницу выставки «Лучшая собака». Только седой кот, ранее бывший рыжим, ровесник хозяйки, единственный попытался было подползти, волоча парализованные задние лапы и защитить старушку, но могучим ударом Егоркиной ножищи был закинут под тумбочку. Там и сидел, прижатый, мяуча яростно и бессильно. Сидел и слушал стоны внутри комнаты и крики снаружи, где санитары, Егоровы коллеги, матерно напоминали, что он тут не один блять и пора б уступить место товарищам ебаныйпагалаве…
__________________

Военком спал и счастливо улыбался. Во сне он видел зеленую лужайку перед своей дачей, деревья, увешанные пряжей и отчего-то тещу, Елизавету Михайловну.



Белорусский проект/Альтернатива

Кальян: Альтернатива
Высший Хоккеист: Альтернатива
Калдыр: Альтернатива
Пересмешник: Альтернатива