Сегодня ночью я проснулся от жуткого, кошмарного сна. Мне снилось, что моё горло набито тополиным пухом, я задыхаюсь и чувствую, как где-то в трахеях пускает корни дерево. Давно так страшно не было, особенно с похмелья тяжело было такое виденье перенести.

       Не, бля, выходишь на улицу и попадаешь внутрь торнадо из тополиной спермы. Ебучий белый ахтунг пытается забиться в глаза, нос, уши, в горло. Я может тоже хочу иметь много детей, но я же не бегаю по улицам с огородным распылителем, пытаясь осеменить всех проходящих мимо людей, причем независимо от их пола, возраста и желания. Можно конечно забиться в собственную квартиру, закрыть все форточки, балконную дверь, заткнуть щели в оконных рамах тряпками, а потом лежать на диване глядя в дебилятор и чувствовать, как остатки приобретенного пивного ожирения выступают каплями по всему телу. Кстати, той доли секунды, которую нужно потратить на открывание-закрывание входной двери, хватает на проникновение порции тополиных яйцеклеток в квартиру. Лежишь себе, потеешь, в своей квартире – в непроницаемой башне из слоновой кости, а тут хуякс и в обе ноздри тебе проникает что-то чешущееся, щекочущее как беззубая мандавошка и, чихая в холодное пиво, с воплями, приходится запускать обе руки по локоть в ноздри, тщетно пытаясь выковырять ебанный раздражитель.

       Педерастическая серенькая семачка, оснащенная белым парашютом, к концу лета способна превратится в метровый побег, покрытый зеленой листвой. Если бы каждая тополиная хуёвина нашла себе место в земле, года через два пришлось бы прыгать по деревьям на манер Тарзана. Тогда может не стоит хотя бы раскидывать столько этой хуйни? Мать-природа хорошо подумала о тополином благополучии и совершенно не подумала о моем. Я не магу жить в условиях пуховых торнадо, я не хочу чихать, кашлять и прилюдно ковырять в носу, глазах, ушах. Я с ума, блядь, схожу.

       Каждую весну бригады кастраторов из всевозможных домоуправлений с пилами и топорами обхуяривают безмозглые деревья, выкорчевывают молодую прошлогоднюю тополиную поросль. Их усилия тщетны, с неутомимым рвением вируса гриппа, тополя продолжают свое грязное дело по осеменению природы.

       Ебанутые недоделанные Буратины, покрытые липкими листьями, засирают все вокруг своим белым дерьмом. Да объясните же им, что я совсем не хочу украсить свою голову молодыми тополиными побегами, растущими из ушей или носа. Ладно хоть олень Мюнгаузена вырастил у себя в башке вишневое дерево, сакуру ебановрот, по крайней мере хоть варенья сварить можно. Какой толк с тополя, ведь даже если он пустит корни у меня в горле, адин хуй он сдохнет от водки и никотина, предварительно доведя меня до сумасшествия.

       Жара стоит, што пездец. Где дождь? Не надо двухнедельного ливня, сверкающих на небе молний, не надо торнадо или всемирного потопа, надо не так уж много – обычный грибной дождь, чтобы смыть тополиные яйцеклетки с улиц. Хуй там, солнце палит как последний раз в жизни перед превращением в Сверхновую. Синее бескрайнее небо, покрытое редкими белыми облаками не вызывает никакой радости.

       Совсем немного, но всё-таки спасают ситуацию дети. Эти милые создания с неигрушечными спичками и зажигалками весело подпаливают лужи тополиного дерьма, глядя как кругами расходится очистительное пламя. Как в такие моменты я начинаю любить детей, милые создания, городские санитары по очистке города от тополиных семечек. Их усилия почти также тщетны как безумная работа кастраторов – ну много ли они выжгут своими детскими спичками.

       А давайте дадим каждому малышу по огнемету? Представьте как они обрадуется. Представьте какой урон они нанесут тополиному пуху, какое огненное безумие на улицах они устроят?


Или хотя бы давайте как-нибудь замутим дождь. А то я скоро ёбнусь.