Вечер. Скучно. Делать нечего с женой дома вдвоём. Пьём. Звонок на мобилу.

- Алло?
- Здорово, ёбаный Рома!
- Ну здравствуй, баклан.
- Гостей ждёшь?
- Всегда.
- Ну тогда жди. Подъедем скоро.
- Ты резкий, нет спору.
- Не гони, ты это…бережёшь нос?
- Да, от кокоса у меня понос. А ты бережёшь жопу?
- Козёл! Тогда взять бокс?
- Я только за.
- Заливаешь глаза один?
- Нет, с женой. Сидим, пьём, жрём стейк. Приезжай, оставайся. На водку не рассчитывай.
- Собака, не воспитывай. Приеду со своим самоваром. Канает?
- Самовар нахуй, возьми водки, меня ломает. Я так понял, ты со своей?
- Да, мудрец. Ты особо пока не пей. Дождись нас.
- Хорошо, в ожиданье пью квас.
- Полчаса – мы у вас.
- Не торопись. Жду.
Рука отсохла болтать, в пизду. Ну что, родная? Хотела гостей – получи. Я пока дуну, а ты за стол похлопочи.
Время с Джа быстро летит.
Звонок в дверь, открываю, с порога беру в мозг убойный паровоз, не чую в ногах костей, полминуты втыкаю на гостей.
Ну что, приехали, красивые? Очень мило. Прошу за стол. Кеды - нахуй, ноги не парьте, чистый пол.
Налили, без тоста выпили. Зачем тост? Достаёт колумбийский кокс, чокнутый бобёр. Дорожка буквой Z, насмотрелся кино, позер. Я протянул руку, попробовал с пальца – бодяженный сахарной пудрой, сука.
Слышь, друг, ну его нахуй, пока кровь в лёгкие не затекла. Сдул бодягу со стекла, налил водки. Кореш скалиться, но возражать не пытается, не за тем приехал. Да и мне лень ерепениться мехом. Выпили. Косяк прибили, про подруг забыли.
Сидят напротив, сучки. Пачкая ручки, жрут стейк, приготовленный мной. Говорят, что мясо заебись, но соус – отстой. Люблю правду, смотрю на правую, на ту, что не моя. Ну что, дать тебе в голову хуя? Мысли поганые, пьяные, не слышит муж твой тупой.

Вша. Постреливает глазками. Соскучилась по ласкам? Взгляд у тебя блядский. И рот рабочий. Ну погоди, дождись, сучка, ночи.
Третий пузырь - друг мутный. Кончилась кола, вышли покурить, проветрить череп, заодно сей благодатный напиток купить. Звёзды, ветра нет, не хватает сверчков песни. Поднимаемся по лестнице, сучка шатается, пьяно хихикает, за руку мою хватается, типа удержаться на ногах пытается, но намёк понятен, как два пальца в рот. Кореш змием зелёным придушен, глаза потухшие, выпал в сралово.
В глубине двора драка, пьяное махалово. Хуй на них всех, козлов, убейте друг друга. Крики матом греют уши, захотелось кушать. Пришли, расселись за стол кто как, погнали «свина» салатами с колой, девки чавкают, уже не до этикета. Бесстыжая сучка смотрит мне в глаза – нагло просит минета. Кореш клюёт носом, просыпал, козлина, на пол бокс. Заколотил с пола бурой смерти. Дунули, как черти. Моя жена поплыла, извинилась, спать ушла к себе в покои.
И их осталось трое.

Ну что ты глазами мой член через штаны мнёшь? Не томись, иди укладывай своего борова, вошь. И приходи ко мне, настучу тебе хуём по дёснам, красавица. Сажусь к окну курю, смотрю в ночь, охота спать, слушаю вполуха как потаскуха благоверного провожает в кровать. Скрипнули стулья за спиной, оглянулся: уходят под ручку, хороша жопа у сучки.
Выпил в одинаре. Подумал о приятном. Нащупал в кармане гандонов пачку. На кухне срач, недоеденную жрачку убрал в холодильник. Жду суку минут десять – кинула, блядь. Надоело ждать, захожу в комнату: широкий диван, два мёртвых тела по разным углам. Поссорились, бляди? Потешно.

Спит чувак без памяти, конечно. Сопит, пердит, смердит чистоганом. А сучка на животе лежит нагая, почти, трусики не в счёт. Меня нереально прёт, хуй как домкрат встаёт. Тронул сучку за лодыжку – не просыпается, малышка. Скидываю штаны и, как огромный паук, медленно забираюсь кровать: будить блядь. Спит – не спит, хуй проссы. Приспустил ей трусы, раздвинул булки, и загнал в пилотку свой корень. Ахнула томно сучка, ощутив в пизде шкворень. Дальше понеслась моча по трубам: стиснув зубы долго драл шмару во все дыры, но нежно, давал на клыка, аккуратно, чтобы не разбудить дурака. Всё утихло, чмокнул блядь в лобик, ну, спокойной ночи, крошка, привет утром бобику. Встал, натянул штаны, вышел, прикрыл дверь. Курнул пятку, вспомнил минувшие блядки, и, погружаясь в сон, решил, что почему бы и нет, если есть резон? Раз в жизни случается такая хуетень. И мысль последняя всплыла об обиженном кексе: извини, тукан, не твой сегодня день.