Я служил в армии под Приозерском. Эт под Питером город такой. Года были такие, что в армию брали всех из-за недоборов по военкоматам. Брали косых, кривых, убогих, больных и просто йобнутых. Так вот. Я стоял бессменным дежурным по роте, если кто-нить знаит что это такое. (дежурный по роте это всё одно, что дежурный по помещению казармы. Он меняется каждые сутки, но полк у нас был сокращённого состава, народу не хватало, и меня не меняли по 5 месяцев. В его распоряжении два дневальных, они стоят по очереди перед входом в казарму внутри помещения и реагируют на всех, кто входит в помещение. Напротив входа в помещение находится за решёткой оружейная комната, в которой хранится оружие роты. Автоматы, винтовки, гранатомёты и прочая херь. При входе в казарму офицера старше по званию находящегося в казарме дневальный обязан орать: Рота, смирно! а потом взяв руку под козырёк доложить вошедшему офицеру:"Тов. майор, полковнек, генерал и проч., дневальный по роте рядовой такой-то! Или гаркнуть, если в казарме нахожусь я: "Дежурный по роте, на выход!" Тут появляюсь я и разбираюсь - шо надо этому потцу.  Если вошёл непосредственный начальник - командир роты или комбат нада добавить: За время вашего атсутствийа никаких происшествий не случилось." Такой вот припиздон).  Со мной в паре, и, соответственно в моём подчинении стояли два дневальных. Один грузин, дослуживающий после штрафбата (избил прапорщика). Просил называть его Биджо (по-грузински мальчик, ни себе хуя мальчик, рост 190, плечи ибанёсси и харя добрая, но... связываться не станешь...), второй, о нём, собственно и пойдёт речь, Вова Горланов. Это маленький заскорузлый московский еврей, закончивший Гнесинку по классу флейты. Руки вывернуты кистями назад, ноги не то что б колесом, а ещё хуже. Зрение минус или плюс толи шесть, толи семь, точно не помню, да ещё нистагм (для тех, кто не в курсе это когда один глаз смотрит в одну сторону, а второй в другую). У него, конечно, были сначала прихода в славную армию какие-то невъебенные очки, но, как я понял, разбили их ему  сразу и, скорей всего, прямо на еблище, после чего он не видел почти ни хуйа. Вова отличался от всех, по нашему пониманию нормальных людей, разительно. Если любому человеку задать простой вопрос, например: "Ты сегодня обедал?", то человек, как правило, ответит: Да, Нет, Обедал, Не обедал и т. п. Но Вова так не мог. На такой вопрос Вова содрогался всем телом, его как-то передёргивало всего и он, обязательно с философической улыбкой, закатив глаза в потолок, изрекал буквально следующее: "Ну, в смысле как, обедал? В смысле поел? Или что ты имеешь в виду?". При повторном, уже крике, вопрошающего: "Бля, Вова! Ты жрал счас?" Вовик мог ответить так: "Ну, в смысле, я конечно поел, но...." Дальше никто не слушал. Для того, чтобы представить Вовика получше, приведу несколько примеров из его казарменной жизни:

1. Заходит в казарму новый командир роты, молодой честолюбивый свежий лейтенант, и наблюдает на "тумбочке" (пост дневального перед дверью рядом с оружейной комнатой) Вовика. Одежда у Вовика грязна как ночь (неряшливость черта евреев, как женщин, так и мужчин). Задав вопрос Вовику по этому поводу (грязная форма) и, послушав пару минут его философические измышления, лейтенант быстро устал и вызвал меня. "Товарищ сержант! Почему на дневальном грязная форма? Немедленно снять с поста и устранить!". Отвечаю: "Есть!". Лейтенант съебался. Ставлю на "тумбочку" Биджо а Вовику выдаю новое х/б (форма) из каптёрки (армейский мини склад). Выдаю также погоны и петлицы, которые надо пришить на х/б и иголку с нитками. Вовик радостно лыбясь, и бормоча под нос философическую кашу, шкандыбает в расположение (место в казарме, где стоят кровати). Грузин на тумбочке разукрашивает дембельский альбом. Я смотрю телик и курю время от времени. Проходит час. Тишина. Я захожу в расположение. Вовик усиленно шьёт. Подхожу ближе. Наблюдаю. И вижу... О, Боже! Беру у него из рук гимнастёрку. За всё время пришит только один погон. Но пришит не на плечо. На рукав. Отправляю со спокойной совестью Вовика на пост, предварительно изъяв результаты творчества. Ещё через полчаса возвращается лейтенант: "Товарищ сержант!!! Почему не выполнили приказ!" Молча подаю ему гимнастёрку и добавляю: "Это всё, что рядовой Горланов смог сделать за час." Комроты минуты три озадаченно крутит в руках х/б. Затем испускает тяжкий вздох и как-то обречённо мне: "Слушай, сержант, а хули он тут в казарме делает? У нас в карауле народу не хватает. Отвечаю: "Товарищ лейтенант, а вы представляете этого человека с автоматом в руках?" Лейтенант плюёт на пол и съёбывается из казармы. Грузин ржёт и сквозь смех: "Вовык, я дам тэбе автамат. Ты застрэли полкача (командир полка). Я тэбе абъявлю благадарнаст! Ха-ха-аха-ха....." . Вовик на "тумбочке" смущённо улыбается, приговаривая: "Ну, в смысле... Ну, да... Ну, конечно..." и проч.

2. На "тумбочке" надо стоять, сидеть нельзя. Но, тем не менее, в отсутствие офицеров в казарме дневальные сидят на табуретке.  Как услышат шаги за дверью на лестнице - встают. Вот Вовик сидит себе, кайфует. Никаких шагов на лестнице не слышит. Спокоен. Начало дня, все на работах, офицеров быть не должно. Но... Дверь открывается и в казарму заходит подполковник, замполит полка (второй после командира полка человек). Вовик, не вставая с табуретки вытянув шею и прищурившись, оглядывает замполита, ждущего крика "Рота, смирно!", затем равнодушно отвернувшись, продолжает восседать на табуретке. Замполит, совладавши с кровью, бросившейся в голову от неслыханной наглости дневального, издаёт крик раненого носорога: "Та-а-а-вварищщ солда-а-ат!!!!!". Вовик вскакивает с табуретки, подковыливает поближе к замполиту, разглядывает в упор его погоны, сначала на одном, затем на другом плече, и, смущённо прихихикивая произносит буквально следующее: "Товарищ подполковник... Хи-хи... Я вас, в смысле, кажется, не заметил... Хи-хи...". После этой, ставшей в последствии классической фразы Вовика, паром из ушей замполита можно было задуть пару хороших костерков...

3. В роте, рядом с "тумбочкой" висит динамик селекторной связи с дежурным по полку, который находится в штабе. Все офицеры полка, зная Вовика и, заступая дежурным по полку, усвоили, что Вовик, если вызвать по селектору из штаба вторую роту, знает только одну фразу: "Дневальный по второй роте рядовой Горланов слушает!", а дальше добиться от Вовика чего-нибудь кроме бесконечных "Ну в смысле...Ну в смысле как..." и т. д. невозможно, просто просили его позвать любого, кто есть рядом и уже этому товарищу излагали задачу. Но новенький майор Зубко, заступивший первый раз дежурным по полку, этого не знал. И вот, после отбоя, Зубко из штаба вызывает вторую роту. Вовик отвечает стандартной фразой и майор Зубко задаёт Вовику следующий вопрос: "Товарищ солдат, сколько солдат сейчас находится в расположении роты?" Вовик: "В смысле как солдат?" Охуевший Зубко секунд на десять замолкает. Затем: "В расположении роты сколько человек?" Вовик: "Ну, в смысле спят?" (кстати, пока идут эти переговоры, грузин, услышавший по селектору просьбу Зубко, идёт считать количество спящих) Зубко (ещё больше охуевший): "Да! Сколько спит в казарме человек!?" Вовик: "Ну... Которые если не спят, как я пойму?" Окончательно охуевший Зубко: "Сколько человек в казарме, посчитай и доложи! Спят, не спят меня не ебёт!" Вовик: "А... Ну, в смысле, я, кажется, понял..." и медленно ковыляет в расположение. Ему навстречу попадается грузин, который подходит к селектору и чётко докладывает: "28 человек, товарищ майор!" Зубко: "Вас понял. Отбой." Проходит 20 минут. Из расположения выползает Вовик и давит кнопку селектора. "Дежурный майор Зубко слушает" Вовик: "Товарищ майор. Тут, в смысле,  кажется, 28 человек, но по моему мнению двое, кажется, не спят..." Из селектора раздаётся вой раненого майора Зубко. Аут.
Продолжение с очень неожиданным концом и моралью следует.