Я проснулся от яркого, бульного луча солнца и, посмотрев на часы, понял, что уже не засну. С привычной утренней тяжестью я выбрался из уютной тёплой постели, набросил халат и, заварив чашку кофе, начал по винтовой лестнице подниматься в библиотеку. Я наступил на последнюю ступень, она тихонько приветственно скрипнула, и мою спину обдала волна холода. Не успев обернуться, я ощутил на себе чьи-то руки. Они сильно толкнули меня, и я полетел с последнего этажа на первый. После чего, услышав хруст собственной шеи, я проснулся.
Было душно, и жутко хотелось пить. Я распахнул окно. Свежий, влажный воздух, пахнущий дождём и пылью, ворвался в кухню и обнял моё лицо. Там, внизу, кто-то жёг первые осенние листья.
«Ерунда какая-то», подумал я, и вновь за спиной ощутил будоражащий холод.  И вновь, чьи-то руки, такие сильные и отвратительные, толкнули меня. Наблюдая за лицами, торчащими из окон, я молниеносно-медленно полетел вниз…
Проснувшись, я увидел, что лежу на столе, подмяв под себя бумаги. Я глотнул уже остывший кофе, и стал подниматься по винтовой лестнице, медленно спускаясь вниз…

Я бежал неизвестно куда и неизвестно откуда. И бежал настолько быстро, что не успевал смотреть по сторонам, а из-за этого постоянно обо что-то бился. Последний удар был настолько сильным, что мои глаза выпали из глазниц, и радостно запрыгали по дороге, догоняя друг друга. Я остановился, пощупал пустые глазницы и с диким криком  ужаса побежал догонять свои глаза. Следующие несколько секунд отложились в моей памяти, как замедленное кино: короткий жирный хлюп под правым ботинком. Я пытался остановить левую ногу, но второй хлюп был настолько же неизбежен, как мой бег неизвестно куда и неизвестно откуда.

Стою я – маленький мальчик лет пяти. Мимо меня на детском трёхколёсном велосипеде, путаясь в собственной бороде и задыхаясь, проехал старик. Он отъехал от меня на несколько метров, еле заметно дёрнулся и упал – умер. Я подошёл ближе, с любопытством рассматривая лежащее тело, после чего взял велосипед, сел на него и поехал. Я быстро крутил педали, улыбаясь ветру, нежно ласкающему мои волосы. Чуть позже я заметил, что мне стало тяжелее ехать: коленки стали выше руля, и всё время об него бились. Я был бодр и полон сил, тело стало мускулистым, а щетина ровным серым слоем покрыла моё лицо. Но, чем дольше я ехал, тем тяжелее мне становилось. Я стал очень уставать, кожа на руках одрябла и отдавала синевой, я запутывался в собственной бороде, но не останавливаясь ехал.
Впереди я увидел точку. Она постепенно росла и превращалась в мальчика.  

Я оторвал голову от книги, и глянул в окно. Как на древних картинах солнечные лучи разрезбли  свинцовую тучу, нависшую, казалось, совсем у меня над головой и, брызнув на края разреза неестественно розовой краской, золотым столбом падали на землю.
Налюбовавшись, я опустил голову и снова поднял её тогда, когда яркая вспышка света обнажила страницы моей раскрытой книги, выделив на мгновение каждую букву серебром..
Я – человек дождя, поэтому, увидев на стекле размытые капли, с головой погружаюсь в какой-то омут счастья, который сжимает грудь и не даёт дышать. Я тут же сел, поджав под себя ноги, и стал смотреть на быстро проплывающие мимо картины. Колёса мерно отбивали: «ту-ду-тудум, ту-ду-тудум», а капли дождя косыми линиями расчерчивали воздух за большой рамкой окна. Всё вокруг как будто ждало этого. Трава, умываясь водой и, так же, как я, радуясь дождю, налилась ярким, режущим глаз цветом, которым наливается после дождя вся зелень.
Дождь прекратился, а я все сидел и смотрел на небо, которое, очистившись, становилось неестественно розового цвета.