Он поджидает меня в тёмной подворотне. Его зовут Роберт Деньги.
Не удивительно, что деньги делают из металла, так же как ножи. Раньше монеты были костяные. И оружие тоже.  
Я стараюсь не сталкиваться с ним. Особенно в последнее время. Но он настигает. Всегда исподтишка.
На днях поехал чинить системный блок. Не тащить же в руках. Вызвал такси. Договорился с диспетчером о ценнике. Полтинник – вполне умеренно. Допёр коробку на первый этаж. Возле подъезда поставил под навесом. Машина с шашечками, на холостом ходу, свернула в мой закоулок. Лениво остановилась на изломе скорости. Бардовый, как пятихатка, водила кивнул на приветствие. Уточнил адрес. Я цену.
На проспекте, пока я менял купюру серьёзного достоинства, он зацепил на переднее сиденьице какого-то пьянюгу.
- Не возражаешь, – ни тени вопросительной интонации.
Я малодушно передёрнул плечами. Не понял, что это тест. И я его провалил. Пьянюга лопотал, водила погогатывал, я дипломатично улыбался.
На месте водила оглянулся и поднял ценник вдвое.
- Извините, мы же договорились…. И диспетчер сказала…
- Ты багаж оплати.  
Я выложил всю сумму и суетливо потянул системник, опасаясь, что красномордый газанёт с места.
Поднимаясь по ступенькам, я чувствовал, как в груди разрастается чёрная дыра. Стонущая, как ножевое ранение.

С Робертом мы познакомились на сцене. Я помогал с партитурой спектакля, а Роберт играл одну из главных ролей. Точнее жил ею. Его органичности завидовали бы дети и собаки. Если б умели. Он мог исполнить всё. Даже инопланетянина. Когда он вёл пластический этюд, его рука свободно ломалась, кроме привычных суставов, ещё в паре-тройке мест. А глазные яблоки мерцали синеватым огнём без лишнего спецосвещения.
Знаете, бывают такие песни. Мелодия незатейливая, вроде «Дома восходящего солнца». Слов почти нет. Нечто междометийное:
М-м-м-м
М-м-м-м
М-м-м-м
М-м-м-м
А пробирает, аж до костного мозга. Трясёт, как на электрическом стуле. Волосы дыбятся. И волдыри мурашек на спине лопаются. Вот так.
Вот, примерно, так и играл Роберт. Невероятный изгиб руки и холодные огоньки правды, свёрнутых в игольное ушко, зрачков.  
Роберт был любителем, ему не хватало школы, но он легко перекрывал отсутствие практики духовным азартом и животной правдой. Работать с ним, было всё равно, что дирижёру отмахивать Карузо. Роберт легко брал любую ноту.
В курилке, после дежурных реплик, завязался разговор.  
- Тебе учиться стоит. Не думал об актёрском?
- А сколько платят?
Смех. Скромная цифра.
- Чо серьёзно? – Роберт расстроился.
Потом на этюдах мы изобретали гангстерские игровые ситуации. И тогда Роберт придумал себе кличку:
- Зовите меня Роберт Деньги.
Он блестяще отыграл премьеру, а потом вернулся на прежнюю работу. Отпуск закончился. Лето осыпалось. Листва шуршала мятыми купюрами. Роберт не снимал приветливой маски пять дней в неделю. Рекламный менеджер – профессия решает. В пятницу вечером, имел право. Два дня пил. В воскресение откисал. Потом пружина заворачивалась по новой.
Не обязательно пить много, главное регулярно и тогда это случиться. С Робертом случилось раньше, чем он предполагал. В одну из суббот он провалился в сток канализации и проблуждал в зловонных катакомбах неделю. Наверное, связь с реальностью порвалась ещё накануне.
Потом он пропал. Болтали разное. То говорили, он на принудительном лечении. Или родители определили его в платную клинику где-то под Москвой. В общем, сходились, что ему серьёзно лечили крышу. Судачили… что, выбравшись на поверхность, он истерзал до смерти в подъезде ребёнка. Бесчеловечно и бессмысленно. Девочку или мальчика, не знаю.
Ясно было одно. Роберт изчез. Совсем. Выдохся, словно оставленный незакрытым спирт.

Я и представить себе не мог, что столкнусь с ним. Вышло случайно.
Жена выкручивала мне мозги несколько месяцев:
- Давно пора.
- С чего ты решила?
- Возьми газеты почитай. Везде пишут. Ты только один такой неудельный. Поезжай.
- Да, мы вроде уже договорились.
- Когда это было? Сколько времени прошло? А время, знаешь…
- Отстань.
- Что же ты за человек? Мужского решения принять не можешь.
Потом, как-то сестра приехала, и понеслось в два горла.
- Вы сколько со своих жильцов берёте?
Жена с ехидным смирением назвала цифру. Сестра заплескала руками.
- Ты, что, дурак? Немедленно поднимай цену. Все уже в два раза больше берут. А ты что? Денег что ли много? Езжай.
Это был уже не обычный бабий языковой чёс. Два мнения против одного. По демократическим меркам я был просто обязан, прислушаться. Но природный гонор не позволял. Про себя пел свою любимую песню:
М-м-м-м
М-м-м-м
М-м-м-м
М-м-м-м
А, вслух послал обоих.
Но через неделю, всё равно нужно было ехать. Не очень хотелось чувствовать себя дураком, поэтому и решился на неприятный диалог.
Деньги притулились скромно, как мышеловка, на уголке трюмо. Сгрёб купюры, а пока толкал в карман, забубнил:
- И это… я ещё хотел сказать…
- Да, - жиличка предупредительно исказила на лице внимание. Эх, интеллигентные люди.
- Мы с вами договор на год составляли… а сейчас уже… вон и в газетах пишут…
- Говорите, говорите.
- Сейчас, сами знаете, какие расценки…
- Вы про повышение квартплаты, я поняла. Сколько теперь платить?
- Ну, не с этого месяца, а только ещё со следующего…
- Так, сколько?
Я назвал новый ценник, словно отрыгнул жабу.

Вымещая зло на ступеньках, я высекал искры стальными набойками. Полумрак подъезда и в душе. Потихоньку чернота рассеивалась. Стало серо. Ну, и что? Ведь все повышают. Не я один. Сейчас всё на деньгах замешено. Не будь дураком, а то над тобой ещё и посмеются. А она и сама всё поняла, как чуяла. Значит, правильно сделал.
Он ударил меня исподтишка. Мелькнула тень. И сердце расползлось чёрной дырой. Неудивительно, что ножи делают из металла. Как деньги. Я упал на колени. Ударился головой о бетонные ступеньки и покатился вниз. На холодном кафельном полу попытался подняться, вязкая лужа, которая успела натечь из левого бока, чавкнула, как трясина. Сверху из темноты хохотал своим заливистым смехом победителя. Он. Роберт Деньги.
Что мне оставалось делать? Растёртому. Без помощи. Лишённому даже крика. Только сомкнуть зубы. И петь:
М-м-м-м
М-м-м-м
М-м-м-м
М-м-м-м
М-м-м-м