Колюнчик стоял и тупо смотрел на взволнованно колыхающиеся груди своей классной руководительницы, иногда вытирая грязным рукавом нос.


«Пизди, пизди, старая корова, все равно на трусы Цыганковой я уже посмотрел» - мстительно подумал Колюнчик и вообразил себя ебарем-рецидивистом королевских кровей, а Цыганкову – прекрасной принцессой, которую надо обязательно надо отвезти в собственный замок и трепетно совокупить на медвежьей шкуре у камина.


Воображаемую картину всеобщего счастья и романтической ебли до омерзения портила жирная седая медуза, взбудоражено похрюкивающая где-то над головой у Колюнчика. Он прислушался:


- … чего дошли, подумать только! Принести это в школу и рассматривать…
«Господи, сделай так, чтобы она заткнулась» - смиренно попросил Колюнчик и скрестил за спиной пальцы.


Тут Вера Калиновна запнулась и Колюнчик, мысленно выпалив: «Господи, спасибо тебе большое», развернулся и побежал по коридору, на ходу засовывая в карман выхваченное у классухи зеркальце.
И на бегу почему-то ему вспомнилось милое и улыбающееся личико Цыганковой…


Через пятнадцать лет, на другом краю земли, где-то на Санвей-бич, в собственном двухэтажном особняке, оставшемся после особо злостного негритянского эксплуататора, сидел Николас Спиридонов и задумчиво листал дюймовый журнал эротического содержания. «Какие-то нынче вялые девки пошли: ни чувственности, ни старания, куклы крашеные» - решил он, отложив журнал в сторону и нажимая Кнопку Вызова Личной Серетарши.


Цыганкова, эротично повиливая задом, неспешно вошла в залу и послушно замерла возле Спиридонова.


Колюнчик послюнявил палец и проворно сунул его Цыганковой под юбку. Цыганкова охнула и радостно заулыбалась, всем своим видом давая знать, что нет на свете ничего приятнее, чем толстый палец-сарделька в твоем влагалище.


- Блядь ты, Цыганкова… Как была блядью, так блядью и осталась. – резко отпихнул Цыганкову Колюнчик и налил себе коньяку.

- Блядь. – завершающе ругнулся Спиридонов, выпил, шумно вздохнул, поставил ноги в дорогих туфлях на медвежью шкуру и молча уставился на догорающий в камине древесный уголь.