История эта праизошла лет пять назад и даже не знаю, почему вспомнилась. Но раз уж вспомнилась – не хуй молчать. Кароче, фтыкайте.

Есть у меня друг Ваня. Щас-то он поумнел маленько, а был отморозок отморозком. И вот атправились мы с Ваней как-то бап ебать на какую-то хату. За давностью лет имен пелоток история не сохранила. Но жили они где-то в ебенях, так что пока добирались успели репу наесть будь здороф.

Они были то ли студентки, то ли в ПТУ каком учились и снемали типа на двоих комнату у бапки. Бапка, ессно здесь же как безплатное приложение к своему ебаному жылью. Хуй уж их знает, как они там уживались, но это никого и не ебет. Пришли, вопщем. Все само собой фкурсе, зачем собрались, так что долго разговаривать не пришлось. Погасили свет, поеблись на соседних койках. Обычная кароче история. Конец первого акта.

Фторой акт начался с того что другу моему захотелось вдруг после подвигоф пассать. Тоже нихуя неабычного. Захотелось человеку – захотелось. Встал блядь пошел. Ну и я с ним за компанию. Обсудить ведь надо, как и чево у кого прошло. Хуярим в темноте по хате. Нихуя не знаем, где чего, натыкаемся на фсякую хуйню, этак шутим друг с другом, типа блядь и к бапке в комнату ненароком чего доброго пападеш.

А пападаем на кухню.

И ахуительно так пападаем, патамушта оба тут же чуствуем што жрать хатим проста песдец. Мы уже хуярим к халодильнику и тут Ваня замечает на плите кастрюлю с супом. И кастрюля ниибаца здоровая, литров блядь на шесть если не больше. Чо за суп там был не помню, но явно бапкиного изготовления, патамушта маладые пелотки явно такую бы куленарию не патянули. Жызненный опыт не тот.

Ну, заебись. Достали из кастрюли по два куска мяса, сожрали. Фкусно блядь! И хатим уже дальше идти сортир ебаный искать. И тут Ване в голову неожиданно приходит ахуительная идея. Он, так хитро улыбаясь, снимает блядь с плиты кострюлю и ставит ее на табуреточку. Я врубаюсь в тему, начинаю тихо ржать. А Ваня нибудь дурак принимаецца прудить прямо в бапкин хавчик. Само собой, стараеца по стеночке, ну штоп не журчало. Один хуй журчит. Плюс мы оба ржом. В тоакой ситуацыи и наступает конец фторого акта.

Третий акт открывается появлением в дверях ваниной вазлюбленной. То ли тоже она жрать захатела, то ли на ржач пришла – хуй ее паймет. Но блядь появляецца она в дверном праеме неажиданно и картину застает в самой ее кульменации. Не знаю уж, чего она там себе падумала, а только Ваня-то ее сразу нихуя не заметил, патамушта стоял спиной.

А я ее вижу с первой секунды. И блядь панимаю, что друк мой попал и попал песдато. При мысли о том, что щас произойдет я начинаю ржать в голос. Ваня оборачиваеца на меня с негодаванием и видит свою белокурую бестию, наблюдающей за актом осквернения ее жорева.

И тут Ваня понимает, што он попал. И што теперь уже хуй расскажеш глупой бабе, што это она блядь все неправельно поняла своей ебанутой головой. И што не хотел он хуярить в кастрюлю с журчанием, а лишь случайно зашол на кухню в поискох полевых цветов для нее. Весь мамент кагда это можна было рассказывать прошел уже секунд 10 назад. А она хоть и тупая, но по глазам вижу уже пережила зафтрашний обед вместе с ужином. И ни на полхуя благодарности нет в этих глазах. И тут короче она открывает рот.

Можно было бы с этого начать читвертый акт, но третий еще не кончился. Поэтому до конца третьего акта она будет вслух охуевать с различными вареацыями на тему того, что как же это только что ее напяливали по разному, слова там гаварили всякие, а тут пяти минут не прошло – и такое вот еб твою мать несоответствие слов и паступков.

А Ване – главное – хуй ответиш. За алиби он бы уже сам готов всю кастрюлю заебошить без хлеба и соли. И отвечает он своей разлюбезной в том духе што «ну хули поссал немножко, че ты…».

В четвертом акте поавляецо бапка.

Нам и без нее-то неслатко было. А бапка в дверях вазникает с таким блядь охуенно осмысленным выражением лица, что беспесды понятно: тему она просекает, вопли дефкины услышала и по дороге врубилась в происходящее. То есть не то штоп до конца врубилась – ей это же такое и во сне маразматическом блядь привидеца не могло штоп в ее борщ ну или суп там гароховый на ее же кухне девятиметровой посреди ночи голый падонак нужды свои нехитрые справлял.

Но кагда она с этой мыслью освоилась все у нее пошло как надо. Ване она нихуя не сказала – это бапке делает честь. А у пелотки начала выяснять падробности появления двух охуевших мудаков на ее квадратных метрах. Таким образом происходит беседа. Дефка еще толком не успела пообщацца с Ваней а уже вынуждена работать на два фронта – то есть отвечать на бапкины ебанутые вопросы, хотя хули тут спрашивать, долбоебу панятно, на хуя мы здесь. Ваня с приходом старой карги аканчательно теряет разум и не дожидаясь, пока до него дайдет очередь начинает тащить кастрюлю типа вылить в сортир. А бапке аднавременно приходит ахуительная идея содержимое кастрюли на Ваню кароче вылить. И пока протекает их барьба, на меня пока ноль внемания со фсех сторон. Но ежу панятно што на дворе блядь осень, шмотки наши раскиданы по комнате в процессе падгатовки к палавому акту и процесс ухода растянецца на неопределенное время. Тут из общего патока бапкиной ярости я краем уха выхватываю слово милицыя.

Вот это уже песдец. Нихуя никто ночью разбераца не будет в тонкостях и нюанссах праишествия. А увезут нас с другом в районный атдел блядь прям как есть голяком. И абъясняй ебанаврот поутру похмельному таварищу старшему сержанту с какой целью ты бапке в суп-харчо ссал.

Кароче, я понимаю, што если тема милицыи получит деятельное прадалжение то нам ваще хана. И Ваня, гляжу понимает тока хули тут сделаешь. Но похоже пранесло. Кагда завывания своднаго хора «стар и млад» чуть утихли, старуха была строго послана на хуй, а дефка за нею следом. Внагляк аделись и ушли. Чо-то правда бапка еще кричала нам в подьезд но мы ее уже нихуя не слушали, патамушта новаго она ничо не скажет а сйебывать надо. Занавес.

Эпилок. А бап этих Ваня патом еще драл. Не знаю уж как они в працессе ебли эту тему между сабой абходили.