И эти люди запрещают мне ковырять в носу пальцем?...

   Вапрос васпитания падрастающего пакаления, беспезды, остаецца актуальным ва все времена. Сотнями лет в уши спинагрызам льют адну и ту же хуйню, типо: не кавыряйся в насу, уступай место старшым, девачек па еблу ранцем не бей и тому падобное. Но жыстокая жызнь впоследствии учит, что это все, конечно, заебись, но исключения бывают всегда. А если тебе в голаву вбили все эти правила на уравне вражденных рефлексав, то избавляца ты от них будешь только учась на собственных ашибках.

   Кагда я был маленьким, лет пяти, я очинь любил ездить на дачу. Дача была ниибацца как далеко, в диревенской местности, рядом с домом пахло навозом и гудело тракторами ахуительных размеров колхозное поле пшеницы.
   И вот, гуляю я  с мамой на этом поле, играю – типо я камбайн, и вдруг чуствую что с араганизмом творится нездоровая хуйня. В жылудке полный дискамфорт и бишкекская ривалюцыя. Развитой не па гадам интуицыей я догадываюсь, что это закончицо все полной дефекацыей организма, падхажу к маме и гаварю, типо,  не пойти ли нам, дорогая мамо, паближе к дому, паскольку там есть будка в форме скваречника, куда мне неотвратимо надо. Дорогая мама пасмарела на сваего сынка-апездола, вздахнула грустно и сказала: а в чем праблема, сынок, сри здесь, ни стесняйса. Ясен хуй, стеснительнастью меня не астанавить – пшеница-та ужэ высокая, я там брадил как маугля па эвкалиптавым рощам. Толька не в этом причина была. Я пасматрел на маму и пригатовилса выдать следующую тираду

- Мама! Вы жы с раждения учили меня не срать на природу! Я па вашему наказу даже фантики ат канфет гусиные лапки в урну кидал! Как жы я магу взять так и насрать пасреди поля?! Тут же пшыница растет, из ние хлебушек делают! Да ищо тут и резиденцыя дарагого Леанида Ильича рядом! Вот приедет он, захочит хлебушка, принесут ему его, а там пасреди булки мой катях лежит!

   Про катях я, канечно, приврал. Ривалюцыя в жывоте гаварила а том, что катяхоф там не асталась, патаму что результатам таво, что на абед я пахавал сливы с парным малочком, было то, что если меня павернуть жопой вверх в мамент калоизвержения – то я напаминал бы фантан «Дружба народов» на ВДНХ.

   Но в мамент, кагда я гатовилса выдать этот спич, калавые массы начали аканчательна адержывать пабеду над сфинктером и я лишь горестно взмахнул рукой и сделав глаза, как пражектары перестройки, кавыляющим галопчиком пабижал к дому. В кино такие маменты паказывают на замедленнай съемке. Несусь я,типо...шаги шырокие и сударажные...вон ужэ аколица и забор виднеецо...на крыльце дома стаит мая любимая бабушка...улыбаецо и руками махает...типо, беги, внучек, скарее...я тебе ищо слив насабирала....

Спасибо, блять, бабушка. Я ужэ пакушал. Да сартира я тагда, помница, не добежал метрав десять. А мае гавно бабушка патом выгребла из штанов пад яблони, типо удобрение.

Тагда-то я в первый раз и призадумалса на тему таво, что не все вталковываемые правила должны быть аксиомай. Аканчательно я разуверилса в этом, кагда был на речке Северная Двина. Там па речке сплавляется ниибическое каличество поваленного леса и штобы этот лес сартировать – от берега пастроены деревянные мостки. Каторые доходят ж до середины реки. И шел я как-то па этим мосткам и захотелось мне пассать. Ну просто песдец как захателось. Но я жы, блядь из интелегентнай семьи! Я жы не магу прям встать и пассать с мастков в воду. Скажут – от,блять, панаехали тут! Мала таво, что тут целюлозна-бумажный камбинат пад бокам, так ищо и этот апездал в нашу речку сваи пестициды сливает. И я типо, аккуратно интересуюсь у местнава населения – где тут пассать паблизасти можно? Мне тычут пальцем в будку на соседних мостках и я песдую туда, в душе радуясь за представителей крайнего севера нашей родины, абеспеченной настолько, што можэт наставить для сплавщикав биотуалеты. Кагда я открыл дверь кабинки, я аканчательно патерял все иллюзии па поваду правильнава васпитания. В кабинке, в палу была прарублена элементарная дыра, в которой было видно, как плещуцо  холодные речные воды.

И спрашиваецо – какого хуя мне все детство вталковывали, что природу нада любить в таких примерах, каторые патом аправергнет сама жызнь.

   Паследующая падрастковая и юнашыская жызнь также препаднасила дахуя неприятных сюрпризов, каторые являлись следствием маего васпитания.
   Привычка мыть руки сразу после прихода дамой паслужила таму, что я праибал с десяток телефонов симпатичных баб, с каторыми знакомилса в институте или там на всяких дискатеках. Как правило, то, что у тибя на потнай ладошке записан телефон вспаминал ужэ тагда. Кагда вытирал руки палатенцем. После чего аставалось толька пасматреть на эти чистые ладошки и кампенсиравать причиненный их чисталюбием вред ярастная дрочкой.

   Кагда мой атец сазрел до степени гатовности абъяснить мне аткуда беруца дети, я ужэ знал все позы камасутры или, па крайней мере то, что более старшие таварищи в сваем пездеже выдавали за это (чирез нескалька лет я пасматрел на эту Камасутру и понял, что эти пездливые таварищи гаварили скарее а позах из брашурки «Тайцзыхуйцуань – самае смертельнае единаборство», чем а ебле). Но тем не менее, весь падрастковый период на ушы пакаления васьмидесятых – девяностых лилась инфармацыя а том, что СПИД нихуя не спит и без гандонов ты – стопрацентный пакойник.
Я был впечатлительным ребенкам и кагда па начам в маи сны прихадила Саманта Фокс и Сандра и начинали мацать мой хуишко, пригаваривая, какой он у меня бальшой, я скрепя серце атказывался их ибать, вспомнив а том, что у меня гандонав-та щас и нету.
    Кагда я ужэ вырос бальшим, я горестна вспаминал аб этих снах. Пачиму мне не прихадила тагда в голову мысль или сон а том, что у меня гандоны есть? Пачиму в снах я пастаянно предпалагал их атсуцтвие? Хуй знает. Но так или иначе – у миня не было начных паллюцый и мокрых трусоф паутру, что можна, канешно, занести в плюс.

   Кароче, воспитание – штука тонкая. И хуй знает, чем вроде бы пустяковая фраза может запомниться и отложиться в детской башке настолька сильно, что патом может серьезно павлиять на его дальнейшую жызнь.