Съев остатки магического корня, Степан отключился сознаньем от яви моментально. Он провалился в пустую бездну невесомости и закружился кубарем в падении. Глаза его оставались при этом широко раскрытыми не только в мире вынужденных сновидений, но и в объективном воздухе его жилого пространства, хоть гипотетически сбрасывай в них пепел при спокойном воскурительном созерцании мутного их взгляда с еле заметным отраженьем там язычков свечного пламени.

В краткой предыстории степановой жизни известно, что житейские неурядицы привели его к мистическим выводам. И последние оказались таковыми, что Степан в итоге наколол себе на пузе пентаграммную мандалу красными чернилами и вечерами при свечном свете (хотя электричество поставлялось коммунальщиками исправно) произносил некие тайные слова. Ему очень хотелось стать успешным человеком среди скромности будней, не знать материального недостатка в скудных коридорах бытия и скоро извлекать удовольствие из мира терпеливости при помощи алхимического камня. Впрочем, камня у него никакого не было, разве что в виде почечных коликов.

Взгляд его стал ложиться на мир исподлобной тягостью и радость его пребывала в неразрывном союзе с кособоким искривлением иных мутных чувств. В сутулости степановой сохранялась согбенность сокрытой тайны его внутреннего поражения души косолапым ангелом. Но это там - в яви.

Здесь же сонмы рукокрылых и легионы копытоногих кружили вокруг падения Степана, как мотыльки на свету ночного уличного фонаря. И вдруг во тьме внутреннего мира своего Степан уличил еще более темную и наблюдающую за ним сущность. Сущность летела рядом со Степаном и сопровождала его падение, не издавая ни звука. Страх сковал его, ужас не позволял произнести ему ни звука. Словно камнями был набит его рот и язык был непослушен усилиям пробивающейся речи. И какими-то нечеловеческими усилиями, сквозь клокотанье в горле, через игольную прорезь надежды он прохрипел:

-Каюсь… - и еще раз, - каюсь!

***

-Марк Юлиевич! Марк Юлиевич! – медсестра Настя Белохвостикова позвала дежурного врача в реанимационную.

-Ага, уже бегу. – Врач покидал подсобку, отряхивая с себя хлебные крошки, его ночная трапеза была прервана.

-Пришел в себя, этот… который с татуировкой.

-А, очнулся. Ну и хорошо. Кризис прошел. С того света, считай, вернулся.

-Каюсь, - еще раз шепотом произнес Степан.

-Чего он говорит, кается вроде? Бредит еще что ли. Вовремя промывание сделали. Чудаки же, едят всякую гадость.

-А что это за татуировка у него такая, Марк Юлиевич? Красная звезда какая-то. Может он коммунист. Сейчас они очень бедно живут. Есть нечего. Вот и травятся. – Предположила медсестра.

-Коммунист, не коммунист. Какая разница, Настенька. Питаться нужно при любом режиме правильно, чтоб не приходилось каяться потом.