Геометрия очень точная наука, втолковывала мне Надежда Фёдоровна, вот уже битый час. И мне приходилось совершать чудовищные над собой усилия, стараясь понять эти обыкновенные, сказанные ею слова.

-Вот смотри, для начала мы возьмём прямой угол, это самый распространённый из всех возможных углов, потому как часто встречается в повседневной жизни, запомни это хорошенько. Я кивнул, собираясь запомнить и что бы продемонстрировать заинтересованное участие в разговоре.

-Теперь разделим его на пять частей. Ты умеешь делить прямой угол на пять частей?

Ничего подобного я не умел, но на всякий случай ещё раз усердно кивнул. Мало ли что...

Надежда Фёдоровна, недоверчиво посмотрела на меня, отложила в сторону пятидесяти сантиметровую линейку и сняла немецкую, пушистую кофточку. Бельё на ней было исключительной свежести, а от матовой, загоревшей не под русскими лучами солнца кожи, исходил нежный и волнующий аромат, так обычно пахнет желание в юности и молодости.

Я крепко сжал в руке остро оточенный карандаш и нервно глотнул надавившую на кадык слюну.

Она же расстегнула заколку на голове и её мягкие, пушистые, вымытые отличнейшим шампунем волнистые и по-русски русые волосы накрыли меня, приятно щекоча щёки, я онемел, пропал, и сделалось та приятно, что карандаш чешской фирмы "KOH-I-NOOR" X 1500 X 3H, громко хрустнул в моих пальцах, разломившись точно пополам.

-С чертёжными инструментами так грубо обращаться нельзя, - поучительно заметила Надежда Фёдоровна, и в эту минуту, чёрт знает почему, мне захотелось назвать её просто, без обиняков, Фёдоровной.

Пока я безуспешно боролся со своим внезапно вспыхнувшим желанием, она грациозно взяла транспортир, и так ловко разделила прямой угол вместо пяти частей на семь, что я даже не понял, как она это сделала.

А по прошествии каких-то десятых долей секунды, она очутилась у меня на коленях уже совершенно без юбки и без колготок! Но с циркулем измерителем и отложенной недавно пятидесяти сантиметровой линейкою. Нервно проталкивая неизвестно откуда застрявший в горле удушливый комок, я приготовился придержать линейку, если сама она не управится, и на всякий случай, как бы нехотя расстегнул ворот рубахи, неожиданно уменьшившийся в размере с сорок пятого до сорок третьего, как мне тогда в запале показалось. Но только Надежда Фёдоровна, пользуясь всего лишь циркулем, с горящими от возбуждения глазами, сообщила, что измерения, тщательно проведенные, доказывают уменьшение размера ворота рубахи до сорок первого!

Невероятно!

Набором разноцветных лекал, я измерил её грудь. Мы собирались вычерчивать эвольвенты, но понадобились они для другого. Грудь была ни как не меньше четвёртого размера! Лекала убедительно это доказывали. Лично меня успехи измерения привели в неописуемый восторг! Я, кажется, начинал понимать, что геометрия, без фундаментальных знаний черчения, совершенно бессмысленна!

Искренне, как мне показалось, радуясь моим скромным успехам, наставница, несколько волнуясь, помогла стянуть с меня брюки вместе с носками. Я же тем временем, гордясь успехами, даже не заметил, как сломал металлическую ножку циркуля измерителя, но мне сей конфуз, ни сколько не помешал измерить талию Надежды Фёдоровны. Она оказалась равной две трети от прямого угла. Ровно шестьдесят, но уже не градусов, а сантиметров! И это при росте сто восемьдесят! А обьём бёдер составил классическое девяносто! И также не градусов по Цельсию, а скромных сантиметров!

Обалдеть!

Мы трудились, не покладая рук. Проводили линии, дуги, деля отрезки на равные и неравные части, и знаете ли, карандаши тупились на глазах! И нам приходилось постоянно отвлекаться для их заточки. Сожалея, и не особо заботясь о картиночной правильности основных рабочих частей. Главное правильность построений, шептал я Надежде Фёдоровне, и она молчаливо соглашалась со мной.

На огромном листе, полноформатном, чертёжной бумаги, плотной и удивительно гладкой, вырисовывались со всей очевидностью и отчётливостью завтрашние, послезавтрашние и вообще все последующие дни почти медового месяца. Линии были точны и идеальны. Ни единой помарки. Последние два часа трудились мы в полнейшей темноте, и от того яркий свет от фонаря ночного дежурного заставил нас испуганно зажмурится, и прервать увлекательно-интересную работу.

Как здорово, что сегодня только понедельник...

2005 год

Степан Ублюдков писатель владеющий циркулем, паразит и негодяй