Агриппа:
О, чудо женщина!    
               /В. Шекспир. Антоний и Клеопатра/
(эпиграф специально для Чмопиздрокла)



        Её звали Сирена. Она была аккуратной старушкой интеллигентного вида. Та-ких одиноких старушек можно в изобилии встретить на улицах любого города в погожий осенний денёк. Ощутимо перестаравшись с косметикой, в кофточках кислотных цветов, увенчанные нелепыми шляпками, они уверенно семенят неведомо откуда, незнамо куда, вцепившись усыхающими пятнистыми лапками в свои антикварные ридикюли. Сирена тоже ежедневно спешила куда-то по улицам моего Города, улыбаясь похмельным рабо-чим Электровозостроительного завода и аналогичным пэтэушникам. Из-за этой умильной улыбки можно было подумать, что она слегка ёбнутая, но это не соответствовало действи-тельности. Время от времени, примерно раз в пять минут, она останавливалась и издавала долгий пронзительный крик «УААААААААААААААА!». Немного похоже кричит на болотах, мало кем виденная птица - выпь. Прохожие вздрагивали, бродячие собаки опо-рожняли желудок, дрожали стёкла в окнах квартир, таков был этот крик одинокой души. Сирена не была слегка ёбнутой. Она сошла с ума ещё при Хрущёве, надёжно и беспово-ротно.


    Жители небольших населённых пунктов любят городских сумасшедших. Напри-мер, Здыт. Этого высокого неопрятного деда я искренне уважал за смачный харчок на но-вое пальто моей будущей тёщи в фойе кинотеатра «Мир» в 1973 году. Блин, простите, от-влёкся. Сейчас о Сирене.


    Повторюсь, горожане малых городов любят юродивых. Они придают городу не-достающую индивидуальность. Нет у нас Царь-пушки или там Авроры, - и поебать. Зато у нас есть Сирена. Её, Сирену, горожане недолюбливали. Действительно, нет ничего хоро-шего в том, чтобы подавиться мороженым, выронить сигарету,  или, того хуже, замарать свежее бельё, внезапно услышав очередной вопль.


Кроме основной своей функции, Сирена имела одну, но пламенную страсть. Она обожала раскрывать преступления. Пару раз в неделю старушка появлялась в моём отде-лении и сообщала дежурному, что хочет заявить об очередном злодеянии. Как правило, дежурный обкладывал её хуями и гнал прочь. Но когда привратник был в игривом на-строении, или желал отмстить коллегам за вчерашний проигрыш в секу, Сирене удавалось проникнуть внутрь. Кабинет она выбирала, видимо, наугад, но чаще попадала ко мне, в инспекцию по делам несовершеннолетних (первая дверь от сортира направо). Вежливо поздоровавшись, она присаживалась на краешек стула и взволнованным голосом начинала излагать свою хуйню. Обычно это было групповое убийство. Сирена называла имена и фамилии жертв и свирепых убивцев, номера дома и квартиры, где произошло страшное, указывала способ расчленения и место захоронения или утилизации останков. При этом она никогда не повторялась. На моей памяти Сирена сообщила о паре сотен непохожих одна на другую кровавых расправ на общую сумму до полутысячи убиенных.


Это был обычный осенний день. Сирена зашла в наш офис, и не стала, как обычно пиздеть про страшные убийства, а тихо спросила: -
-Товарищ капитан, разрешите позвонить.
-Извольте, мадам - ответил я.
Похоже, намечалась премьера песни, раньше ничего подобного не случалось. Си-рена достала потрёпанную 96-ти листовую тетрадь и раскрыла её на первой странице. Там я увидел примерно следующее:


111-11-111     111-11-112
111-11-113                                                           111-11-114
111-11-115    111-11-116


и так далее. Каждый номер был написан крупным детским почерком разными чернилами и, похоже, в разное время. Фамилий или каких-либо других записей не было. Немного по-думав, старушка уткнула палец в необходимый номер и начала крутить диск телефона. И я, и телефон охуели одновременно, так как номера в нашем Городе - пятизначные. Сирену это не смутило. Она попросила позвать Николая Сергеевича и выждала некоторое время. Видимо, искомый Николай Сергеевич ответил.


-    Алло, Коля, уточни, пожалуйста, когда принимают в Водоканале?
-    …
-    Спасибо, а адрес?
-    …
-    Нет, меня это не интересует, они сами должны разобраться.
-    …
-    Да нет, трупы в подвале, а ключи у них, там же задвижки…


Поговорив таким образом примерно минуту, Сирена извинилась и попросила по-звонить ещё. Я не отказал (а хуле, все мои инспектора застыли в ожидании, чего ещё ста-руха пизданёт). Она открыла свою телефонную книгу примерно посередине. Там была примерно та же хуйня, что и в начале, только номера начинались на 410. У старушки, судя по всему, был довольно широкий круг общения. Совершив около дюжины звонков анало-гичного содержания, Сирена забрала свой поминальник и откланялась. Я взял её под руч-ку, и наладил подальше от родного участка. Назавтра обещали прибытием пацаны из Рос-това с перекрёстной проверкой. Не допишешь всяких мудацких бамажек – и тебе пиздец.


Перекрёстная проверка в мусарне – отдельная хуйня. Пацаны из Гукова ебут паца-нов из Таганрога, и наоборот, пацаны из Таганрога в отместку ебут пацанов из Новочер-касска, чтоб жизнь мёдом не казалась. И она, блядь, жизнь, мёдом не кажется, ибо требу-ется при этой проверке показать себя ебать каким красавцем, и раскрываемость, и вааще отчётность должна быть аж пиздец. Иначе вместо следующего чина – хуй без лампасов, - а это лажа и поражение в пенсии. Итак, Ростовские пацаны шерстили нашу документа-цию, а мы исходили пердячим паром, предвкушая, как ревизоры будут пропивать общако-вые денешки, ебя наших блядей вечером в сауне, закусывая профитроли осетровой икрой за наш, сцука, счёт (а милицейская зарплата к осетровой икре заставляет относиться с из-вестным пиететом).


Ростовские пацаны лениво перекуривали, стоя на крыльце нашей мусарни. Кроме них там находился я, преданно глядя в глаза офицерам МВД, от которых зависело моё продвижение по службе, и Виталик Фролов, назначенный дежурным на усиление. Усиле-ние было объявлено после взрыва на Каширке. Ввиду этой хуйни, Виталик красовался в кевларовой каске и тяжёлом бронежилете. До нашей ментофки Витал успел хлебнуть гав-на в ходе контртеррористической операции. Он точно знал, что его сбруя при обстреле из гранатомёта в свободолюбивой республике Ичкерия – это заебись. А при дежурстве на крыльце Мухосранской ментофки – это лажа и профанация.  Тем не менее, согласно при-казу командира, он парился в полном рыцарском доспехе нам на радость, Басаеву на уст-рашение. Настроение у Виталика было хуёвое – это слабо сказано.


Тут подошла Сирена. Она мгновенно вычислила самого серьёзного офицера поли-ции и обратилась к Виталу:
-    Товарищ капитан, у нас в микрорайоне – очередное убийство. Братья Селивановы из 32й квартиры опять зарезали собутыльников и расчленили трупы. Могу свиде-тельствовать под протокол и давать показания в суде. Трупы зарыты за красным  гаражом, там всякий покажет.


Виталик отреагировал адекватно. Он бережно развернул Сирену за плечи и снарядил её солидным спецназовским пендалем. Старушка отлетела в газон, отряхнула юбку, и по-шла дальше в народ, сеять разумное, доброе, вечное (ну вы помните, «УААААААААААААААА!»). Витал машинально проверил свою амуницию, и с удивле-нием заметил расширившиеся глаза Ростовских товарищей.
-    Нихуя себе у вас поставлена работа с заявителями! – сказали ревизоры, - Нам бы так закрывать убийства, пацаны! Мы васхисчаемся вашими методами! Пиздец, проверка закончена, поехали теперь по блядям!


Да хуле, нас долго упрашивать не надо, закончили ревизию на мажорной ноте. Спаси-бо, Сирена! Я уж год, как из ментовки уволился, в том районе почти не бываю. Говорят, старушка усопла. Жаль! Правда, жаль.


Мочканём!