Довелось мне однажды полежать в военном госпитале. Заебательский, скажу я вам, был госпиталь. Центральный. Отдохнул там от казармы на славу! Отменная жрачка, молоденькие медсестры, небольшой черно-белый телевизор в палате, подпольная продажа водки в буфете и охуенцкий постельный режим. Не дать не взять – курорт.

Так вот, лежу я однажды прекрасным весенним утром в ожидании обеда. И тут подходит ко мне медсестра Сашка с каким-то подозрительным пластмассовым стопарём. Пей, говорит. Я смотрю и понимаю, что пытаются напоить меня какой-то отвратной поебенью. Потому то и возник у резонный вопрос: какова хуя и шо за нах. Это, говорит медсестра, касторка, и пить ты её будешь для проведенья какой-то процедуры с хитровыебнутым названием. Ладно, хули ж, надо – значит надо. Махнул я стопарь касторки и не поморщился. После чего получил строгий наказ до завтрашнего обеда не жрать.

И тут таки взыграло у меня любопытство. Спрашиваю у Сашки: а не могла бы ты популярно объяснить суть той медицинской экзекуции, которой меня завтра подвергать будут. Что я в ответ услышал! Это пиздец!!! Предполагалось отыметь меня в жопу резиновым шлангом с вмонтированным в нем следящим устройством. Какова хера, говорю, поохуевали вы все что ли! У меня ж воспаление лёгких между прочим! В чём же жопа моя провинилась? На эти доводы мне привели контраргумент, что жопа всегда виновата, и что бы у тебя не болело, уколы всегда в неё родимую порют. И вообще сказали, что б я не залупался и все вопросы подобного толка направлял прямиком врачу.

Сужу я, в ожидании эффекта от касторки, и тихо охуеваю. Эффект не заставил себя ждать. Через 20 минут я пулей понесся в сортир. Просрался гипермощнейшим образом. Я даже и не предполагал до того момента, что во мне столько говна. Ладно б один раз меня пронесло, так бегать в комнату раздумий приходилось каждые 15 минут. Сидел я на толчке, дристал жидко, и глубоко и возвышенно скорбил о постигшей меня участи. За что ж Господь сниспослал мне такое наказание. За какие такие прегрешения? Это ж надо такому произойти. Завтра злобные эскулапы положат меня на живот, раздвинут мне булки и цинично изнасилуют какой-то подзорной трубой. И главное, что они там у меня в жопе увидят? Лёгкие мои застывшие? Пиздец! Оставалось только сделать себе харакири столовой ложкой и умереть с честью.

Момент, когда я высрал всё что мог, всё же настал. Еще б немного, и я бы начал срать собственными кишками. Наступило полное опустошение. И еще жрать захотелось. Да к тому же добрые сопалатники начали обсуждать хавчик, поглащенный ими за обедом. А у меня вся диета состояла лишь из хлорированной воды, от которой и без касторки можно смачно просраццо. Так я достиг апофигея трагизма.

И вот как раз в этот самый момент снова заявляется медсестра Сашка. То что я услышал снова вогнало меня в ступор. Дословно не помню, но смысл Сашкиной новости был таков: она не разобрала четко, что там дохтур ей нацарапал про моё недалекое будущее, и трактовала неразборчивые письмена, как предзнаменование ахтунговой процедуры, к коей и решила меня подготовить. На самом же деле, жопе моей ничего не грозило. Предписывалось мне небольшое обследование безо всякого ахтунга.

Я, охуевший, первым делом помчался ужинать. И в этом допустил большой просчет. Оказывается, злобная касторка не прекратила своего действия и через 20 минут после ужина я снова плотно засел в сортире. Сидел, высерался, материл йобанный эскулаповскй почерк и радовался. Ликовал тому, что не быть со мной ахтунга ни ныне, ни присно, ни во веки веков.