Человек в возрасте себя кормил на площади, что напротив окон его квартиры голубей. В  его глазах отражались меняюшиеся движения птиц. Мимо проходящие безлико-однотонные люди, не замечали изнуряющего его  голода, не видели его душевного возбуждения, скрывающихся под пальто. Ворот, повязанный сверху шарфом, закрывал его губы, испускающие слюну.

Глаза мужчины с жадностью поглащали грациозность движений пернатых тварей. Хмурое небо угощало всех своей угловатостью, посылая холодные “смски” солнца.

Одиночество кололо тело. Кожа впитывала в себя пыль ненужности. Когда-то бывшая  жена, когда-то бывшие  дети – всё превратилось в безликую массу серых прохожих.
Птицы смотрели на его руки с благодарностью голодных, бездомных детей. Булка хлеба крошилась в голодные рты.

Упавший  вечер  неоновыми огнями города окрасил всех в цвета радуги.

Мужские слёзы. Женские слёзы. Слёзы ребёнка. В этой комнате были пролиты тонны соленой, обшей воды. Из глаз. В последнее время лишь его.

Открытое окно наполнило комнату квартиры воздухом его желаний. Предрассветное, с толикой красноты его заплаканных глаз небо-приняло в себя десяток бумажных птиц, они взвились и исчезли в высоте. Птицы, человек и бумажные самолеты.

Границы.  Когда-то еще, немногое время назад были необъяснимы, недозволены самому себе-сломались под своей тяжестью. Границы человеческо-земного существования.

Гаснувшие последние звезды. Оглядев в последний раз обитель, в которой были проведены последние заплаканные десять лет  своей ненужности, одиноко существования себя-человек встал на подоконник и глубоко вздохнул свежего, как никогда морозного воздуха. Взмахнув руками, как улетающие в никуда голуби, он оттолкнулся и сделал шаг навстречу новому дню.

Хруст позвонков и костей вспугнул сидящих на оклумбованной в бетон городской березе ворон. Что-то прокричав, ужасаюше-матное и испражнив на еше белый, весеннй снег свои желудки-они удалились в небытие.

Если перед смертью проносятся все самые счастливые кусочки конопленки твоей жизни, то перед его глазами была жена с распушенными волосами, дочка, растушая и называюшая его папой, теплота прикосновений этих любимых людей, впоследствии променявших все это на члены разных прохожих и бутылки с огненной водой.

Почему люди так жестоки....

Одна из первых, вся в черных лохмотьях старуха-подошла и обшарила карманы. Не найдя в них ничего, она осмотрела приблежную окрестность на предмет "хрусталя". Невнятно бормоча, она удалилась вслед черным птицам.

Проснувшись, люди шли на работу, переступая через лежашего. Два проворных "подвальных" человека сняли всю одежду с тела. Кто-то фыркал и говорил: "Куда катимся. Заебали алкоголики"

Весна ставила сучей породы кобелей на две ноги. Очеловечивала. Собаки ебали друг друга. В зад. Ветер трепал прохожих и разносил запах свежего мяса.

Вытаскивая свои животные члены из влагалиш сук, а кто не смог-так и бежали, корячясь, на запах свежего мяса. Они кусали его в ребра, в ноги, в ягодицы. Кто помоложе-пытался прокусить черепную коробку.

Пьяный дворник спал в своей подсобке. Никому не нужно чужое, человеческое горе. Лишь голуби. Одни, своей привязанностью и любовью слетелись и закрыли этого человека от всех своими крыльями.

Больная, неизлечимой болезнью девочка, принимаюшая рацион домашнего чтения, закрыв книгу по древней истории, подошла к окну. Она грезила ангелами и божествами.

-Мама, мама,-залепетало юнное создание. У нас под окном лежит ангел. Икар нашего времени.