В 17.03 зазвенел телефон. Маринюк взразвалочку подошел к нему, поднял трубку и тут же крикнул в нее "Алло, слушаю вас". Звонила Катерина.
- Маринюк, я решилась. Нам надо расстаться.
- Вот как? - удивленно спросил Маринюк.
- Да. Ты помнишь того художника. Максима.
- Нет. - соврал Маринюк.
- Неважно. Я люблю его.
- Насильно мил не будешь. - процедил Маринюк.
- Ты правда вытерпешь это?
- Да. - сказал Маринюк, гордясь своей выдержкой.- Прощай.
Он положил трубку.
Затем подпрыгнул три раза на месте.
Затем поднял телефон и треснул его об стену.
Затем пнул стул (как Романцев в свое время).
Затем побежал на кухню и яростно сгреб фарфоровую посуду на пол.
Затем схватил на балконе топор и с воплем стал колотить им в стену.
Затем достал из кармана визитную карточку художника.
Затем по мобильному позвонил ему.
- Максим Бадаев? - солидным голосом молвил он - Меня заинтересовало ваше предложение. Какое? А вы приезжайте, обсудим.
Ожидая приезда своего соперника, Маринюк, чтобы успокоится, грыз тюлевые занавеси.
Услышав звонок в дверь, Маринюк вытер слюни, подошел и открыл.
Пропустил художника вперед и с криком "опаньки" дал ему по темечку обухом топора.
Бадаев очнулся уже связаным, инстинктивно попытался тронуть окровавленные волосы.
- Это из-за Масудина? - спросил он.
- Хуюдина! - завизжал Маринюк,  - это из-за моей телки.  
- Катерины? Вы собираетесь вернуть ее себе таким образом?
- Я скажу тебе, сука, что я собираююсь.
Он собрался с мыслями.
- Ходит легенда, что во время холокоста нацисты делали из евреев мыло...
Он посмотрел не него.
- Я вот пущу тебя на мыло. Как собаку. Как шавку. Кобелина ты творческая.
А потом эта блядь,Катюха-блятьмуха, будет мыть этим мылом свою пизду и э-э-э... томно вздыхая, шептать - "это все, что осталось от моего любимого человека", аха-ха-ха...
Булькая от гомерического хохота, Маринюк потянулся за звонящей мобилой.
Звонила Катерина.
- Маринюк, я была не права. Я всего лишь хотела проверить тебя.
- Я так и думал - сказал Маринюк - приезжай.
- Ты не наделал глупостей?
- О нет! - пропел Маринюк фальцетом.
- Я еду! - испугано вскрикнула Катерина и положила трубку.

Весело насвистывая, Маринюк развязал художника.
- Пойдем на кухню, выпьем пива.
Бадаев ошалело смотрел на него.
- Пожалуй, я пойду домой.
- Зря, - убежденно сказал Маринюк, - пиво очень вкусное.
Художник покорно поплелся на кухню.
- Извини, я тут стол опрокинул случайно - сказал Маринюк, сгребая разбитую посуду, что у тебя за кровь на затылке?
- Упал - испугано хмыкнул Бадаев.
- Да уж, гололед. - сказал Маринюк и пошел открывать дверь.
Катерина быстро оценила обстановку.
- Максим, уходи, у нас с Маринюком дело.
Художник радостно побежал к двери.
- Будешь много говорить, я тебя убью - вежливо напутствовал его Маринюк.И на всякий случай ударил ботинком в коленную чашечку.
Художник упрыгал на одной  ноге.
Вернувшись на кухню, Маринюк столкнулся с дулом пистолета.
- Опять. - горестно вздохнул он. - Я же говорил, мой брат отомстит. Убьет всю твою семью - тебя, маму и папу.
- Нет у тебя брата... - всхлипнула она и опустила пистолет.

Маринюк сел за стол и стал поедать шкварки с луком.
- Счас поебемся - чавкая сказал он - а потом иди нахуй.
- Ты меня отпустишь? - ее глаза загорелись.
- Да - сказал он - смотри как я классно рыгаю.
И тут же выдал действительно замечательную отрыжку.
- Снимай трусы - сказал он.
Она подчинилась.
- Насильно мил не будешь, Маринюк - сказала она с упорством Галилея на суде инквизиции.
- Да - сказал он - надеюсь, ты хорошо побрила жопу, а то я опять сделаю это кухонным ножом...

В 21. 05 Катерина, пошатываясь и нервно покашливая, исчезла в лестничных пролетах.
Маринюк сел смотреть телевизор. Прощелкав все каналы он выключил телевизор и отшвырнул пульт.
Затем завалился набок и тут же заснул.
Сны ему никогда не снились.