После ухода людей город достался собакам. Псы сильно обрадовались объявившейся свободе, возможности поссать на любое дерево, трахнуть любую суку и так далее. Постепенно с повышением уровня жизни и осознанием свободы собачье население города разделилось на группы по степени породистости.

        Вначале вершину собачьей эволюции и самые хорошие места в городе попытались занять пекинесы. Ссылаясь на древний манускрипт китайского ученого Лай-Цзы, они считали что порода пекинес является самой древней в истории, т.к  в указанном источнике первое упоминание пекинесов якобы относилось к второму тысячелетию до нашей эры (ортодоксы из числа пекинесов возводили свое происхождение к драконам трахнувшим китайскую принцессу Пек-Несси). Поспорить с этим было трудно, т.к. никто иероглифов не знал, да и сам манускрипт никто не видел. К ним пытались прибиться и чи-хуа-хуа, но кроме смеха они ничего не вызывали. Остальные городские своры навалили на утверждения пекинесов хуй, так как никто ни во что их не ставил, хуйки короткие, самих из-за травы не видно, и вообще годятся только носки связать и ночью похрапеть.
        Потом пальму первенства попытались занять мастифы, мастино и им подобные образины, ссылавшиеся на древне римские источники, утверждавшие, что их использовали еще во время Пунических войн в качестве основного ударного авангарда. С этими тварями поспорить было тяжело, так как ебальники у них были будь здоров, опять же Пунические войны пугали. К счастью в первую же зиму большая часть гладкошерстных псов вымерла от холода, что позволило сбросить их со счетов в связи с малочисленностью. Зима и всемирное потепление до минус сорока спасли подъем самосознания остальных свор и от владычества бультерьеров и питбулей, которые вообще не пытались искать свои корни в истории, а просто загрызали насмерть всех кто попадалось на пути.

       Таким образом, по прошествии года-двух город был поделен между несколькими собачьими кланами. Основную, самую ударную группу составлял немецкие овчарки. К ним примкнули уцелевшие собаки бойцовых пород, которых в основном использовали как инструкторов по боевой подготовке. Тех же бультерьеров к власти не допускали, т.к. на основании научного труда «Кинологическая характеристика мозга собак арийского и не-арийского происхождения» было установлено, что объем мозга и количество мозговых извилин у таких пород значительно меньше.
        Вторую самую значительную часть городского населения составляли обычные дворняги, образованные помесью всевозможных не прибившихся к овчаркам псов. Именно их изображения находили на всех картинках знаменитых художников, история дворняг, согласно последних изысканий ученых клана, была неимоверно древней, так как упоминание о любой собаке в манускриптах, без упоминания её породы, позволяло автоматически относить её к дворнягам. Помимо беспородных тузиков и барбосов к стае прибилась масса других собак, например королевские пудели, отвернутые овчарками за аристократические замашки или единственный в городе лхасский апсо по кличке Свинкс (надо сказать, что он долгое время тусовался среди овчарок веселя их своими прибаутками про умение ёбли восточно-европейских сук, но потом в овчарочьей среде стали появляться лохматые щенки белой масти и его изгнали).
        Деление на стаи было достаточно условным, так афганскую борзую принимали в обоих кланах, за связи с родственниками в Афганистане, на всякий случай, вдруг получится гаша надыбать. В результате совокупления знаменитого пса по кличке Юрист со множеством сук из обоих кланов, появился внутренний клан (тайная ложа) пытавшийся рулить во всех областях собачьей жизни. Поскольку генотип, унаследованный от Юриста, оказался очень устойчивым, псов из данного клана пиздили, опознавая по характерной горбинке на носу. Тем не менее, за обширные связи и проницательный ум, к потомкам Юриста частенько обращались за советом или занять жратвы.
        Внутри основных кланов появились свои подвиды. Так среди дворняг пыталась выделиться стая «китайских хохлатых», проживающая возле хладокомбината, на котором со старых времен сохранились запасы сала, своих они узнавали по лоснящейся шерсти. Овчарки тоже разделились на очень породистых, не очень породистых и совсем не породистых овчарок. Попасть в очень породистые было почетно, отбор был более строгим, но кобели  этой когорты  еблись только по разрешению верховного совета клана, тогда как суки этой группы отличались фригидностью в общении с себе подобными и ебаться бегали налево к дворнягам, предпочитавшим грубый здоровый групповой секс.

       Внутриклановая грызня обострилась до такой степени, что стали поговаривать о гражданской войне в стаях. Учитывая широкие родственные связи, на собачьих свадьбах, нахуярившись за здоровье молодых, псы не знали кому порвать ебало, так как все были друг другу родственниками. Не лучше обстояло дело у овчарок, среди которых даже в третьем поколении продолжали появляться щенки похожие на Юриста или лхасского апсо Свинкса.
        Назревала глобальная война. Поводом стал отпизженный Тузик, знаменитый дамский угодник, умудрившийся отъебать жену главы Верховного совета овчарок, почти насмерть порванный стаей скинхедов из клана овчарок и загрызенный толпой гопников-дворняг кобель Фердинанд. Несмотря на попытки примирения предпринятые стаей легавых, война началась, главная битва состоялась поздней осенью на площади со статуей какого-то мужика в кепке. Волны разноцветных собак бились друг об друга, как в книге про Магули, оставляя на брусчатке пятна крови и клочья шерсти. Авангард со стороны овчарок составляли тупорогие доберманы, часть овчарок с умным видом пыталась раздавать команды пока не получила пизды от своих. Дворняги бились не умело, но яростно и брали скорее числом. В центре битвы кружился последний оставшийся в живых бультерьер с повисшими на нем двумя пекинесами, одним бассет-хаундом и промахнувшейся овчаркой. Бой закончился поздно ночью, каждая сторона присудила победу себе и удалилась зализывать раны. Общие потери составили около 70 процентов от общего числа с каждой стороны.

       Внезапно пришедшая зима начала уничтожать остатки собачьих кланов. В стае овчарок в связи с наступившим голодом начались случаи поедания слабых членов клана. К весне общее собачье население города уменьшилось в пятеро по сравнению с довоенным периодом, даже дворняги, отличавшиеся хорошей приспособленностью к жизни, с трудом восполняли нанесенные потери. Зиму хорошо пережила только обособленная стая сенбернаров, спасавшихся трофейным коньяком, но к весне они начали подыхать от цирроза печени. К тому же в феврале в городе началась эпидемия чумки, косившая остатки породистых собак. Трупы подохших псов стаскивали на городскую свалку. Городские собаки дошли до того, что псы из разных кланов бок о бок стали искать еду, пытаясь разделить её между всеми. Сил на драку у них уже не осталось, надо было просто выжить.


        А летом с севера в город вошли волки.



P.S. Совпадения людской истории с описываемыми событиями случайны.