Когда вошла Линда, он стоял у стола в своем маленьком кабинетике и закрывал сумку. Вроде-бы ничего не забыл? Нет. Все с собой. Погасил цветной экран монитора, и все... Кабинетик этот больше не его. И тут она постучала в дверь и тут же вошла: «Ларс, можно к тебе?»

«Входи, конечно».... Что еще можно сказать, когда заходит ОНА? Затянутая в серебристо-голубой комбинезон, маленькая, но сильная фигурка – словно вылитая из стали. Одна из тех немногих, чьи руки и ноги официально зарегистрированы как оружие. Длинные волосы – до середины спины, но самое главное – глаза! Огромные и синие-синие, как озера в краю далеких предков.

-Ну так что решила комиссия?
-То самое, что и ожидалось: уволили с лишением лицензии. Пожизненно...      
  Спасибо – в суд дело не передадут: недостаточно оснований. Ну это-то и  
  так ясно было.

*    *    *

Как же это произошло? Да вот так просто! Система реактивных тормозов не сработала, и сверхсветовик на полной скорости вмазался в бетонное поле космодрома, полыхнув самосжимающимся взрывом (плазменная техника безопасности однако ... ну хоть не пострадали ни люди, ни космодром). Сорокалетний капитан Ларс Кнудсен чудом успел катапультироваться и остался жив, чтобы предстать перед экспертной комиссией.

Во главе стола – наглая, надменная рожа коммандора МакБрайда. Он долго ждал этого момента. Все говорили: «Кнудсен строптив, обнюхивать штаны начальства не будет, имеет мнение по разным вопросам... Кто-кто, а МакБрайд терпеть такого не будет». Ларсу было наплевать. Он – отличный пилот. Такого с руками оторвут. Да и прав у него по закону достаточно. Однако ж случилось такое, что права не помогут. Почему отказала торрмозная система? Таких случаев на планете было всего три за последние 12 лет. Предыдущие два – диверсия. А этот? Нет, он – не параноик, но ведь и Романчук – главный инженер – его тоже не любит. Вон он – тоже в комиссии сидит, блестя красноватой, отъевшейся физиономией,- сама доброта. Прямо отец родной! А свинячие глазки маленькие и хитрые-хитрые! И ведь все механики – под ним. Его ребята. По идее им и отвечать за отказ тормозной системы, но Романчук утверждает, что корабль был протестирован, и механики никаких поломок не обнаружили. Почему механики не предстали перед комиссией? Ответа не дало ни начальство, ни Союз Пилотов 1й Гильдии (блюдолизы – они ведь тоже под МакБрайдом ... Круговая порука...мать их...)
«Так мы у тебя и спрашиваем,- мягко настаивает Романчук,- ты ж капитан или нет? Так кому знать, почему отказала система, если она была в порядке, когда тебе передавали сверхсветовик?»
Можно было бороться, судиться, качать права, но... Надоело. Надоело биться головой в стену – тем более, что не в его – Кнудсена – строптивости реальная причина. Точнее – не только и не столько в ней.

*    *    *

И вот теперь Линда стоит, тевожно глядя на него своими озерами глаз и задает глупейший вопрос:
- Так что же ты теперь думаешь делать?
- Сейчас вот заберу рассчетные, заеду – сдам жилье, и вперед. Мне-то...  
одеться – только перепоясаться.
- А дальше что?
- А дальше беру рейс на Аль-Барот. Роберт с Гурамом там работают на основной транспортной фирме. Как узнали, что со мной стряслось – замолвили слово, дали самую высокую рекомендацию... Буду летать...Там ведь даже лицензии не требуется.
- Но ведь это Аль-Барот!
-Ну и что? Там тоже люди живут, работают, летают...

Глаза – озера Линды начали наполняться слезами.

*    *    *

Она с самого начала ему нравилась. Нет... глупости! Надо говорить прямо: он с первого взгляда был в нее влюблен. По уши. Конечно – старое словосочетание, почти умершее, заменимое казалось-бы фразой «он ее хотел». Но тем не менее... Как иначе назвать состояние, когда ему нравились ее волосы, ее бело-мраморная, нежная кожа, ему с первого взгляда хотелось утонуть в этих синих глазах, ему нравились ямочки на слегка костлявых щеках, ему нравились ее губы и ровные белые зубы. Он любил смотреть на ее рот, когда она говорила и мечтал поцеловать эти полуоткрытые губы, пить ее дыхание, ощутить теплое прикосновение зубов... хотелось сжать в объятиях это худенькое, но крепкое и гибкое тело гимнастки... Ну что еще сказать?

А сказать еще надо и то, что она была давно замужем, ценила свою семью, в которой помимо мужа еще было трое красивых детей, и... ни на какое физическое сближение с ним – одиноким волком никогда не пошла-бы. Хотя с удовольствием летала с ним в паре, болтала о том и о сем в перерыве за чашечкой кофе или за банкой пива. Иногда дружески хлопала ладонью по колену или плечу. От этих редких прикосновений по всему его телу перекатывалась горячая волна, но... У нее – семья и она не собирается ничего добавлять к своим отношениям с мужем...

Вот такие были отношения. Платонические. Прямо как у Данте с Беатриче .

*    *    *

- Ты знаешь, Линда, я очень благодарен тебе за то, что ты зашла проститься.
(В самом деле, некоторые из ребят с которыми работал, зашли попрощаться, но далеко не все. Многие прятали глаза. Оно и понятно... Компания контролировала здесь все, и если кто-то попадаль внемилость, то можно было считать, что сильно вляпался. А у многих ребят были семьи, дети...)

    - О чем ты! Ты же знаешь, что я их не боюсь и не завишу от Компании.
(Ларс знал, что Линда принадлежала к одной из богатейших семей Системы, совершенно не зависела от Компании финансово и везде имела серьезные связи, что впрочем не мешало ей серьезно относиться к делу и быть достаточно ценным работником и отличным членом команды)
    - Знаю, но все равно спасибо.
    - И еще вот что: МакБрайд – полнейшуй ублюдок и мразь (Линда жестко
выплюнула эту фразу сквозь прекрасные зубы). И все здесь знают, что
с тормозами тебя подставили. Ребята Романчука. И мы даже знаем кто конкретно. И еще – я понимаю, что тебе противно дальше с ними связываться, но они свое получат! (Последнюю фразу Линда почти прошипела) А теперь... теперь прощай! Удачи, и... я очень рада была с тобой работать.

С наполненными влагой глазами она коснулась его руки длинной ладонью, и тут он не выдержал.
- Постой, Линда... (голос стал вдруг каким-то прерывистым и хриплым) Я должен сказать напоследок одну вещь! То есть вообще-то как раз НЕ должен, но теперь скажу. Я... я все это время...практически с первого дня был... был в тебя полностью влюблен. Вот так... Я все понимаю, у тебя отличный муж... Ну вот...

Глаза Линды покраснели и по мраморным щекам вдруг покатились крупные слезы. А Ларс взял рукой ее ладонь и внезапно встав на одно колено несколько раз поцеловал, ощутив губами тонкие, крепкие фаланги пальцев – таких нежных сейчас, но в любой момент готовых превратиться в эффектное оружие. На какую-то минуту ему показалось, что он стал одним из своих далеких предков, некоторые из которых были рыцарями – искателями Грааля и поклониками Пркрасных Дам...

Ну все. Ларс порывисто встал и отпустил ее руку.
    - Прощай Линда, береги себя и не пропадай.
    - Линда молча махнула рукой и пряча лицо выбежала из комнаты.


*    *    *

Остаток дня прошел быстро. Ларс получил последние деньги, выплаченные подставившей его Компанией, сдал ей же пронадлежавшую квартиру, заехал к доктору, потом заехал в банк отдать распоряжение по переброске счета в тот же банк на Аль-Барот, наконец продал свой аэромобильчик на ближайшей станции и вызвав кибер-такси поспешил в астропорт. До его рейса оставалось не так уж много времени.

Уже сидя в мягком кресле сверхсветового астробуса он помял пальцами жучок-компьютер, приколотый на внутреннем кармане куртки и стал слушать музыку – песню, недавно присланную Гурамом. Песня была не на всеобщем, но язык ее Ларс тоже более-менее понимал. «Что это за алое зарево на ночном горизонте? Это горит мой город - пел надтреснутый мужской голос со слегка гортанным акцентом, - что за кометы впыхивают в черном небе? Это - наши ребята горят в подбитых капсулах-истребителях, прикрывая эвакуацию наших семей, наших детей...»
Песня была сложена в память локальной войны десятилетней давности – короткой, но достаточно жестокой и разрушительной.

Ларс вроде как был там не при чем, но так случилось, что он оказался там, и война его... слегка зацепила. Оставила по себе страшный шрам, рассекший левую половину лица от лба до нижней челюсти. Шрам уже практически исчез. Био-шов, который поставил лично знаменитый профессор Олль, заменивший заодно и поврежденный левый глаз, свел шрам на нет, оставив на лице лишь тоненькую, неразличимую полоску, которая правда не чувствовала боли и изменений температуры. Но не шрам был основным «подарком» той войны. Основным было то, что так случилось, что и МакБрайд, и Романчук были сторонниками ДРУГОЙ стороны. не той, на которой оказался десять лет назад он – знаменитый капитан Ларс Кнудсен. Они и рассчитались с «другом врагов». И слава Богу, что хоть катапульту не вывели из строя.

Нет, Линда определенно права. Они свое найдут. А он не пропадет. И не из таких ситуаций выпутывался. Но... эх Линда-Линда...


*    *    *

Блестящий зеленовато-голубой жучок-компьютер пискнул условным согналом: «К Вам поступила почта». Черт побери! Ну кто там еще? ... Ларс нехотя подключил жучка к сети через порт в подлокотнике кресла. Тотчас же перед ним возник цветной экранчик, а на нем.... на нем маленькая, крепкая фигурка с собранными в пучок на затылке длинными волосами. Линда... она сообщала следующее:

«Привет, Ларс! После всего, что здесь произошло меня тошнит от этой компании. Мы с мужем поговорили и решили переехать. Со следующей недели будем жить в Системе Камелтон в секторе 52-В. Как видишь, это не так уж далеко от Аль-Барота. Мы хотели-бы чтобы ты знал, что у тебя на Камелтоне есть друзья. Прошу тебя, приезжай к нам в гости. Всего наилучшего, Линда».


Февраль, 2005