Это знает моя свобода, это знает моя свобода
Это знает мое поражение, это знает мое торжество.
                                                                                    (Е. Летов)

Мороз на улице, снег, метель, поебень всяческая, от которой можно сойти с ума. А я несколько минут назад пришел домой израненный, еле живой. Словно боец с поля сражения, с разорвавшимся ноющим  сердцем, но работающими конечностями. Час назад мне позвонила девушка, она сказала мне через шум пространства, через шум заснеженных восемьсот километров пространства, что ничего не может продолжаться вечно, что все кончено и никогда больше не вернется.

– Что я сделал не так? – спросил я ее и услышал длинные гудки в ответ. Слезы упали на вольтметр, которым я мерил сопротивление собственного тела, и он показал нули, все замкнуло, и по мне побежал ток, я почувствовал его каждой клеткой, каждым нервным окончанием. – Этого не может быть, сегодня же день Святого Валентина, - проговорил я шепотом в надежде убедить почти остановившееся сердце в том, что его только что обманул злой, жестокий мозг. Что звонок этот был не что иное, как непонятный флэшбек, вылезший из далеких глубин мозговых извилин. Что не было его на самом деле, а был лишь обман сознания.

Придя немного в себя, увидев сквозь слезы силуэты остолбеневших сотрудников, я оделся и выбежал из лаборатории, с территории завода, из себя. Холодный трамвай я почти не почувствовал, хотя видел его и видел огни, пролетающие мимо, машины, укутавшихся людей. Кондуктор даже не спросил у меня за проезд – добрая душа, хороший человек, позитивный человек. Ему зачтется на небесах, потому как я блаженный, а помогающие блаженным становятся ангелами. Дальше снежная скользкая улица, и опять люди, с собаками, гулящие под ручку, поздравляющие друг друга с днем Святого Валентина, пьющие пиво, уже пьяные, блюющие, срущие. Потом железная дверь моей квартиры, замочная скважина ключи, в которую я не мог вставить из-за потрескавшихся от слез на морозе глаз.

И вот я дома, запыхавшийся как собака, упавший на пол и пускающий слюни. Накуренная атмосфера, Настенька забившаяся в угол и смотрящая из него своими прекрасными глазами. Фея, которую я люблю детской кристально чистой любовью. Она моя мама, она моя сестра, с которой я могу поделиться тем, что находится у меня внутри, тяжелым, горьким и необычно постыдным. Она мое спасение.

-Весна, я чувствую, что завтра наступит весна, - закричал я и вскочил на ноги. Непонятное чувство появилось во мне, напоминающее туман, который окутал в себя мои страдания, не давая сойти с ума от боли. Инстинкт сохранения слез. Выведенный во мне, словно слюна у собаки Павлова.

-Какая весна, малыш? Ведь за окном мороз и снег? – спросила тихим успокаивающим голосом Настенька, - у тебя Сереж глаза безумны, что с тобой случилось? Ее голос, словно липкий кисель, растекся в пространстве, заполнив мне уши, только через некоторое время я смог понять смысл слов, стал вспоминать то, что случилось, разгоняя ресницами туман, но как только он начал чуть-чуть рассеиваться боль вновь ударила по сердцу и душе, будто бесконечная боль от резкого укола.

-Весна, весна, - снова закричал я и подбежал к окну, стал вынимать из щелей вату в желании его открыть. Я карябал себе пальцы, оставляя вместе с болью безумие, впитывая холод стекла телом и привыкая к нему. Весна меня возбуждала и успокаивала одновременно, неистовая вера в то, что она наступит завтра, убивала во мне боль. Я открыл окно, и холодный ветер обдул мою грудь, вновь заморозив слезы. Но мне не было холодно, я был уверен, что совсем скоро, завтра наступит она - долгожданная спасающая меня весна. Я сбегал за водой и стал мыть окна, отмораживая руки, разгибая не двигающиеся пальцы.

-Сереж, ее ведь не было никогда, - произнесла из своего угла Настенька и эти ее слова будто молния, пущенная прямо в меня, пробила мне мозг, заставив конечности остановиться в нелепой позе. Легкие стали активно хватать холодный воздух. Я посмотрел на неё, она сидела маленькая, добрая, смотревшая на меня своими мистическими глазами.

-Т.е. как никогда не было? – переспросил я, чувствуя, что туман, в котором находилось мое сознание начал кристаллизоваться на морозе и оседать инеем. Что-то внутри меня отозвалось на кинутые в меня, как будто для забавы над покалеченным человеком, слова. Что-то подсказывало мне, что они не пусты, что в них есть смысл и, заставляющая от удивления кончать в трусы, правда.

-Ты сам ее себе придумал, Сережа. Ее никогда не было. Таких замечательных девушек просто не существует, - сказала Настенька уже более настойчивым голосом.

-Но… но как же смс-ки, которые она мне писала, - вскричал я и трясущимися руками схватил сотовый, стал нажимать на кнопочки. Я ничего не понимал, от душевной истерической боли я готов был налететь на Настеньку и ударить ее, успокоить ее слова. Но она была мне матерью, сестрой, самым близким и родным человеком. Я не мог этого сделать, я слишком сильно ее любил. Я лишь неистово со злостью, поселившегося внутри дьявола нажимал на кнопочки, ища в мертвой электронной памяти  живые свидетельства искренних чувств и бывшей радости. Но их не было, ничего от нее не было, как будто ее не существовало вовсе. Я взревел, я кричал громко и вызывающе дико, будто зверь, будто душа, пойманная в сети у самого выхода с колеса Сансары.

От крика маршировавшие на улице пионеры перестали маршировать. Пьяный человек поднялся на ноги и протрезвел. Вороны, ебучие вороны взлетели с деревьев и покрыли собой небо. Толстенький кривоногий ребенок в коляске перестал плакать. У его мамаши вывалилась из шубы красная сочная сиська. Собачка блеванула съеденной какашкой. С верхних этажей упало на снег стираное белье. Среди которых женские трусики-танго. И вообще мир стал преобразовываться, будто я своим криком разбудил его неведомые до этого силы. Температура на градусниках начала подниматься вверх, и снег стал превращаться в пар. Взошла зелененькая травка, вылезли из куколок вчерашние гусеницы, прилетели скворцы и зацвели сады.

Утром я проснулся в июньском дне, за окном играли в салочки психи. Я улыбался, я радовался, но внутри по-прежнему кипело несчастье…. Я болен, обещаю, я буду лечиться. Стоп для Роллинг Стоунс, стоп для Биттлз, стоп.

Помогите люди, я прошу вас, помогите!

2005г. Сергей Трехглазый