Пролог
- А-а-ааа! Господи!!! Катенька! Мамочка-мамочка-милая да что же это?!!
Кто-нибудь, помогите, ради бога! Вызовите скорую!
Эхо истошного крика рыдающей матери носился по глухой, бетонной коробке
двора, заставляя некоторых жильцов брезгливо морщится и закрывать окна, а
прочих - выйти на балкон и получить моральное удовольствие, наблюдая за
мечущейся возле коляски женщиной, чьи вопли вскоре утратили всякую
осмысленность и слились в один тоскливый вой обезумевшего животного.
Весной сумерки рано опускаются на город, и напрасно любопытные жители
напрягали глаза, вглядываясь зияющий чернотой провал коляски, стараясь
понять: что же привело в такое исступление молодую женщину?
И, безусловно, нашлись люди, желающие во что бы то ни стало узнать причину,
породившую этот леденящий кровь вой, и воспользовавшиеся оптикой. Наконец,
разглядев ТО, что лежало в коляске, многие их них ахнули и отвели взгляд,
будучи не в силах смотреть на ТАКОЕ. А посмотреть было на что: светлая
ткань, обтягивающая каркас той части коляски, которая отвечала за
предохранения младенца от солнечных лучей, была изнутри забрызгана кровью,
казавшейся чёрной в оконных отблесках закатного солнца; кружевной воротничок
распашонки был истерзан и утопал в крови, струящейся из расклёванного до
позвоночника горла двухмесячной девочки, чьи пухлые щёчки покрывали
многочисленные глубокие рваные раны, на кои девочка уже не обращала
внимания, а внимательно следила выдолбленными в кровавую лапшу глазницами за
улетающей прочь серой вороной, в клюве которой болтались два выклеванных у
ребёнка глаза, похожие издалека на веточку крупной черешни.

Паника
- :мы слишком стали изнеженны, расслаблены. И при этом питаем иллюзии, что
являемся королями планеты. Но природа более чем убедительно доказывает нам,
что мы заблуждаемся. Могу только одно добавить: это только начало. Вероятно,
нас всех в скором времени ожидает гибель.
- Это вирусное заболевание?
- Нет. Все пойманные животные абсолютно здоровы.
- Это правда, что все собаки в городе обезумели и бросаются на людей?
- Не только в этом городе. Это произошло на всей планете ровно час назад.
- Что?!
- Час назад, по подтверждениям многочисленных источников. Ну что, становится
страшно? - человек у трибуны криво улыбнулся.
- Так: Лен, прерви репортаж.
- Ты что, мы же в прямом эфире!
- Прерывай!.. - известный журналист не менее известного канала телевещания с
несвойственной ему спешкой достал мобильный, и ткнул несколько клавиш. - Ну,
ну: Давай: Возьми трубку!!! Алло! Да: Что?!! Где она? Успокойся, успокойся
родная! Не открывай, ты что? Не открывай, подопри чем-нибудь дверь! Не ходи,
милая, не в коем случае! Блядь, стой, сиди в комнате, дура!! Ало! Ало?!!
Ало. Ёб твою мать, ёб твою мать!!! Сука!
- Коля, Коля, ты что?!! - в ужасе вскрикнула Лена, и вырубила камеру, сменив
непристойный сюжет заставкой с циферблатом, отсчитывающим резко
сократившиеся сроки жизни миллиардов людей, уже догадывающихся о
приближающемся хаосе, он не могущих в это поверить.
Журналист, тяжело дыша, окинул безумным взглядом собравшихся вокруг людей, и
с молчаливым остервенением стал пропихиваться к выходу, беспардонно
расталкивая толпу репортёров, так и не понявших - что же произошло.
Когда топот его ботинок стих в коридоре, человек за трибуной прочистил горло
и сообщил, глядя в объективы телекамер:
- Надеюсь, все только что видели, что делает с приличным человеком
первобытный, забытый страх. И очень-очень скоро мы все почувствуем его на
своей шкуре.
Он замолчал, привычно ожидая шаблонных вопросов. Но вопросов никто не
задавал, на лицах собравшихся блуждали самые противоречивые эмоции, и когда
в коридоре телецентра раздался звонкий собачий визг и матерный крик
человека - все синхронно повернули головы в сторону распахнутой бежавшим
журналистом двери, в проёме которой замерло несколько крупных, грязных
дворняг, с ощетинившимися загривками и оскаленными, окровавленными мордами.
- Ну что, люди, - прокомментировал это явление человек за трибуной. - Война
началась.
И вся свора, как по команде, молча накинулась на оцепеневшую толпу. Имевшие
несчастье находится в непосредственной близости к рассвирепевшим псам, были
немедленно опрокинуты на пол, и теперь яростно отбивались всеми конечностями
от зубастых собачьих челюстей, дерущих клыками одежду и незащищённые участки
тела, в ход пошли штативы от видеокамер, сами камеры, вообще всё, чем можно
нанести увечье и убить. Люди жестоко отбивались он своры, к которой, с
рычанием вбегая через открытую дверь, примыкали рыскающие в бешеном
неистовстве по зданию озверевшие собаки. Животные абсолютно не беспокоились
о целости своей шкуры, и бросались на людей, даже будучи полуоглушенными, и
с переломанными костями. И это было страшнее всего.

Хаос.
- Принеси воды, - с трудом шевеля пересохшими губами, попросил Семён.
Его жена на ощупь отыскала на полу кружку с грязной водой, и вручила
страдальцу в дрожащие руки. Семён пил воду, наверно, в последний раз, ибо с
каждым часом из него уходила жизнь вместе с кровью, которую так и не удалось
остановить - взбесившаяся обезьяна воткнула ему в живот обломок лыжной
палки, в тот же момент, когда выстрел картечью разнёс ей голову, но
разливающаяся по брюшине горячая, острая боль сообщила ему, что задета
печень. Теперь, по истечении почти двух часов, боль утихла, уступив место
жажде, но чёрная кровь, разлившаяся по паласу обширным пятном, наглядно
символизировала близость смерти. Кружка выпала из слабеющих пальцев и
беззвучно упала на мокрый палас.
- Семён: Семён! - жена присела рядом, выхватывая лучом фонарика из мрака
бледное до синевы лицо.
- Вот дерьмо, - неожиданно ясно произнёс умирающий, и в голосе его мелькнуло
удивление. Но не оттого, что становилось темнее в глазах: Семён натужно
вдохнул воздух, казалось бы, враз ставший другим: какой-то непригодной для
жизни смесью газов. - Что-то не так. Не пойму я... Извини.
Жена рыдала над бездыханным телом супруга, пока не почувствовала, что
становится трудно дышать, будто ей удалили лёгкое. Ища свежего воздуха, она
распахнула дверь на балкон, но это облегчения не принесло, напротив - в лицо
её ударила волна удушливого, тёплого ветра, который, наполняя грудь, всё же
не давал собой надышаться, женщина в ужасе заскочила обратно в квартиру, и
заметалась по ней, захлопывая окна, но это была лишь отсрочка мучительной
смерти, в чём она полчаса сама убедилась.

Смерть
Богу надоело развлекаться, натравливая на людей различных земных тварей, и
он не собиралась ждать годы, пока вымрет последний хомосапиенс, а принимать
самые радикальные меры было ему свойственно. И поэтому заменить в атмосфере
кислород на азот не заняло у него много времени. Подохло всё живое, и увидел
бог, что это - хорошо. Планета снова была свободной от жизни, и имела
впереди целую вечность, чтобы избавится от следов короткой, но
разрушительной жизнедеятельности вида, который с самого начала не имел права
на существование.