Правда всегда одна.
(это сказал идиот)



Василий лежал, закинув руки за голову, и смотрел в потолок. Анечка делала ему минет. Хорошо делала, старалась очень, хоть и не слишком умело. С чувством.

После бурной ночи, в течение которой Василий ублажил Аню аж 7 раз, минет был вполне заслуженной наградой его рухнувшему без сил хую. Глядя в потолок, он думал о том сколько ещё он сможет выдерживать этот сумасшедший темп, задаваемый его молоденькой секретаршей. Всё-таки 46 лет – это не шутки уже, а ведь ещё и работа эта ёбаная.

Да и нужна ли ему эта шлюха Аня? Впрочем, он знал что нужна. Жена, дети – всё это уже настоебло настолько, что хотелось иногда плюнуть на совместно прожитые 27 лет и развестись. Разрядка была просто необходима. Василий знал, что Ане не нужно ничего кроме денег и его это вполне устраивало, просто иногда… вот в такие моменты как сейчас… хотелось чего-то… другого…

Хотелось, чтобы любимая (любимая, блять! а не эта сука жена и не очередная смазливая поблядушка, захотевшая срубить с него бабла!)… любимая… он мысленно повторил это слово, боясь, что если он произнесёт его вслух, весь его прекрасный смысл испарится, заблёванный поганой действительностью. Хотелось, чтобы любимая женщина обняла его сейчас, преданно глядя ему в глаза. Именно так, просто обняла и молча, ни говоря ни слова, легла рядом.

Слова… сейчас Анечка закончит и примется безостановочно щебетать над ухом. Василий с отвращением подумал об этом и ему вспомнилась его жена в молодости. Она ведь была такой же как и Аня сейчас. И почему он на ней женился? Ах да… она ведь ждала ребёнка… Сука.

Казалось, сердце сейчас взорвётся от этой безысходной тоски по бездарно растраченной жизни.

Ёбаная работа…

***

Анечка старалась… Сегодня ей пришлось 7 раз изображать, стоная и корчась якобы от счастья, оргазм для Василия Алексеевича. В свои 23 она была девочкой опытной и её теперешняя работа вполне её устраивала. Это было всё же лучше чем разносить блюда в дешёвой забегаловке на Домодедовской принадлежавшей айзерам. Они-то не особо с ней церемонились.

И зарабатывала она здесь куда больше. Конечно, она не любила Василия Алексеевича, но всё же была ему благодарна за то что он не обращался с ней как с животным. А ведь мог бы, вон, партнёр его – Саманский – не побрезговал свою секретаршу предоставить крышующим его ментам для банных утех. А этот не такой, уже хорошо.

Вылизывая со всех сторон, глотая и целуя обвисший хуй своего начальника, Аня думала о том, что скажет мама, если узнает как её дочь зарабатывает на лечение младшему брату. Она вспомнила последний свой приход в больницу, когда из-за её одежды, явно купленной не на рынке, и золотой броши (она тогда торопилась, ехала с работы и забыла снять), врачи содрали с неё за дальнейшую Ромкину госпитализацию 500 баксов. А хотели выписать ведь.

А куда его домой? Диагноз ведь так и не поставили точно, а брату всё хуже и хуже. Вот и приходилось копить деньги чтобы в Германию его отправить. А ещё отец запил опять и пропал, уже третий день дома не появляется. Бедная мать. И помочь ей Аня не могла ничем кроме денег, они даже не виделись уже почти две недели.

Ёбаная работа…

***

Анечкины усилия не пропали даром, постепенно хуй начал подниматься. Василий почувствовал приближение момента, но как-то не так как это обычно с ним было,  он ещё успел удивится необычному покалыванию в груди.

Хуй упал.

Аня, думая о том что можно, наконец, расслабиться и просто полежать немного прижавшись к Василию Алексеевичу и поболтать с ним просто так, ни о чём, оторвала взгляд от его хуя.

Остекленевшие глаза её начальника глядели в потолок и дальше, в никуда.

Сердце забилось с бешеной скоростью, а мозг начал лихорадочно искать выход из сложившейся ситуации. Она вскочила с постели и первым делом прощупала пульс. Нет. Дыхание? Нет.

Что дальше? Квартира съёмная, на какое-то третье лицо. Но проверить что он был здесь именно с ней труда не составит. Значит мама всё узнает, но если сейчас сбежать всё будет ещё хуже. Надо звонить.

Аня дернулась было к телефону, но тут её взгляд упал на пиджак Василия Алексеевича. Бумажник. Вынув оттуда дрожащими руками почти все деньги и кредитную карточку, она положила его обратно в карман. Потом, подумав, подбежала к окну, открыла его и засунула всё в щель под подоконником с внешней стороны. Придётся возвращаться за ними, но ничего не поделаешь, её обязательно обыщут.

Анечка закрыла окно и, подойдя, к телефону, всё ещё дрожа, набрала 03.