WESPE посвящается…            

ГЛАВА 1.

Квартира как всегда встречает пыльным запустением и характерным, резковатым немного, запахом. Когда возвращаешься после долгого отсутствия, он как-то особенно заметен, а потом принюхаешься, привыкнешь – и ничего не чувствуешь. А вот у других людей, когда в гости идёшь – сразу в нос бьёт. Кошка, мявкнув, выскользнула из сумки, нарушив размышления Петра Николаевича. Он спохватился, поставил на пол рюкзак и сетку с банками и, прикрыв дверь, поспешил вниз. Люда ждала у машины, выгружая понемногу скарб из багажника на асфальт. Погода стояла чудесная, не по-осеннему солнечная и тёплая, и только жёлтые листья, которые ветер гонял по асфальту, напоминали о том, что уже середина сентября.

После того как все пожитки были занесены в дом, Люда сразу надела фартук и шмыгнула к плите. По её глубокому убеждению, после долгой дороги следовало поесть. Хотя какая там долгая – полтора часа по почти пустому шоссе – это же удовольствие, а не езда. Пётр Николаевич разбирал потихоньку чемоданы. Вещи ещё пахли дачей, уютным печным теплом и грибным лесом. Хорошее лето, жаль, что оно закончилось. С летом всегда так – ждёшь его, ждёшь, а потом не успеешь распробовать как следует – оно уже и закончилось. Как и не было его.

Но это лето всё-таки было, и подтверждение этому Пётр Николаевич бережно достал из глубины чемодана, куда Люда его припрятала, чтобы ненароком не повредился в дороге. Бояться было в принципе нечего – текст записан был на всякий случай на нескольких дисках и электронная копия, пусть и без окончательных правок, уже отправлена была Ларе в офис во время его нечастых, но пару раз всё же случавшихся визитов в оборудованный телефонными кабелями райцентр. Но Людмила упорно обращалась с ноутбуком как драгоценной хрустальной вазой. Пётру Николаевичу иногда становилось смешно, потому что непонятно было, что именно вызывало у жены такой трепет – уважение к его труду или стоимость орудия оного.

Как бы то ни было, роман был закончен. Последняя часть слегка подзатянувшегося сериала, имевшего, несмотря ни на что, громкий успех у публики. Пётру Николаевичу было немного жаль расставаться с главным героем – за пять лет, которые прошли с той ночи, когда образ лейтенанта Звёздного Легиона Михаила Ревина впервые нарисовался в его голове, он успел полюбить его почти как сына. Нет, скорее как брата. Брата, за чьими приключениями следишь по письмам из далёких краёв – а потом, приплетая невероятные подробности и украшая героическим флером, рассказываешь друзьям. Пётр Николаевич упорно воспринимал своих читателей, как приятелей из детства, соседей по двору. И пусть некоторые посмеивались над этим его отношением, оно, похоже, давало свои плоды. Его книги любили, читали, покупали, обсуждали, дарили – и ждали. Даже если он задерживался, руша все издательские планы и доводя до бешенства Ларису, как было в данном случае – публика ему прощала. За это он её и любил…

-Петенька, кушать готово! – раздался с кухни Людмилин голос. Пётр Николаевич вздохнул и покорно пошёл к столу.

С тем, что его жена плохо готовит, Пётр Николаевич смирился уже давно. Просто есть такие люди, которые как ни стараются -  хоть по рецептам, хоть по кулинарным книгам, хоть под чутким руководством шеф-повара – всё одно получается невкусно. Мясо обязательно будет жёстким, суп жидким, картошка недосоленной, а макароны переваренными. И ничего тут не поделаешь.  Конечно, можно было бы готовить самому. Но, если честно, Пётр Николаевич считал это не мужским делом.

То есть он умел, конечно, и в редких случаях, когда Людмила уезжала куда-нибудь на несколько дней, он совсем даже не пропадал, а, может быть, даже и лучше питался. Но пока она была в доме, она бы его никогда к плите не подпустила. Да он и не рвался. В конце концов, кормильцем семьи был он. И в молодости, когда они, только поженились, и потом, когда он работал в газете и преподавал в институте, и теперь, когда они жили на его гонорары. Люда, конечно, тоже работала – вела в школе кружок домоводства. Вот и сейчас они вернулись в город потому, что у младших классов начались занятия. А так можно было бы хоть круглый год жить на даче.

Хотя Пётр Николаевич подозревал, что за год он сошёл бы там с ума. Всё-таки в глубине души он был городским жителем. Пёчка, грядки, черника, речка – это всё замечательно. Но нет ничего лучше пропахшего бензином ветра с Невы и безумия мельтешащих улиц в час пик. Особенно когда можешь смотреть на это отстранённо, когда самому не надо никуда спешить и торопиться.

На перекусить Люда разогрела припасённые заранее оладьи с кабачком и суп типа щи с некоторыми нехарактерными для данного блюда растениями. Она называла его «витаминным». Пока Пётр Николаевич ел, она сидела напротив, подогнув под себя ногу, поставив локти на стол, подперев кулаками подбородок. Смотрела, как муж ест, и улыбалась.

-Вкусно? – спросила она.

Пётр Николаевич кивнул с набитым ртом.

-Ну и хорошо. А разогрелось нормально?

Ещё один кивок.

-Ещё хочешь?

На этот раз он отрицательно покачал головой.

-Пётя, а давай сейчас к Мане зайдём? – Маня была Людмилиной лучшей подругой и жила через дом от них. Совместные посиделки семьями были одной из неизменных традиций.

-Люд, давай немножко попозже, вечерком, ладно?

-А что? – она прекрасно знает что, то обязательно спросит. Знает, что ему неприятно будет сейчас говорить, и ей неприятно слышать – но всё равно спросит.

-Мне надо зайти в издательство.

Она, разумеется, знала заранее, что он сейчас скажет. Но всё равно тень обиды мелькает на её лице, впрочем, чтобы тут же смениться натянутой улыбкой.

-А завтра ты не можешь туда сходить?

-Нет, завтра я не могу туда сходить, - он старается говорить спокойно, но раздражение всё равно прорывается в голосе.

Люда чувствует это своим сверхъестественным женским чутьём и сразу идёт на попятную.

-Хорошо, конечно. Я просто спросила.

Он молча доедает и отдаёт ей тарелку. Люда включает воду, тоже молча.

-Я пошёл.

-Вернёшься?

Это последняя капля. Ведь всё это уже решено раз и навсегда три месяца назад, тридцать раз переговорено и выяснено, сколько же можно трепать себе и ему нервы! Хочется зло ответить «Нет!» или равнодушно «Я подумаю». Но нельзя. Сейчас не время затевать очередной скандал. Да и он устал от этого всего, устал в конце концов. Целое лето ведь жили спокойно, без ссор, без ругани. А стоило вернуться в город – и пожалуйста, на тебе, как и не уезжали. Точно так же как все эти двадцать лет.

Нет, что ему точно сейчас не нужно – так это очередные истерики.

-Конечно вернусь, - он обнимает её, целует в нос.

Что ему нужно – это увидеть Лару.