Однажды президенту приснился сон, в котором его в возрасте пятидесяти трех лет убивает двадцатичетырехлетняя девушка. Проснувшись, президент подсчитал, что девушке этой сейчас восемь лет. Вызвав к себе в кабинет главного секретного подразделения, он выдал ему приказ уничтожить всех восьмилетних девочек по всей стране. Главный секретного подразделения, одетый во все черное, улыбнулся и, развернувшись, ушел. Президент смотрел ему в след и чувствовал, как страх охвативший его ночью стал постепенно рассеиваться.

По стране начались массовые убийства восьмилетних девочек. Данная операция была засекречена, и никто не знал, кто именно стоит за этим. Ходили слухи о группе маньяков вламывающихся в квартиры с безликими лицами и убивающих девочек и их родителей, если последние оказывали сопротивление. Людей охватил ужас, многие прятали своих дочерей в погреба и колодцы, приковывая их к земле и затыкая рты кляпом, сотни заявлений забили собой милицейские участки, скандальные журналисты искали следы, выдавая за них что угодно. В киосках и магазинах изотерической направленности были раскуплены все крестики и иконки, в самих же церквях не хватало свечек и мест, куда их можно было бы поставить. Вера в Бога возросла на десятки процентов, люди метались и не знали, что им нужно делать и как оберегать своих дочерей, они требовали выдать им оружие, но данных пунктов не было в конституции. В городе Зеленограде при участии внутренних войск был образован отдел, который взял на себя охрану девочек. Сотни семей поверили им и привели своих запуганных бледных детей в хорошо охраняемое здание. Ночью все девочки были отравлены, они так и не встали с казенных воняющих хлоркой простыней.

-Они убили ее, ворвались в квартиру и убили, люди без лиц, - плакала в телефонную трубку знакомая семьи Чепуркиных.  Людмила Анатольевна Чепуркина пыталась ее утешить, но не хватало слов и мыслей. У нее тоже подрастала восьмилетняя дочь, и она не знала, как быть и что предпринимать. Ее муж Дмитрий Александрович сидел на табурете возле входной двери и при малейшем шорохе за ней вскакивал и смотрел в глазок. В одной руке он держал топор, а в другой что-то наподобие мачете сделанной из выпрямленной рессоры. Шорохи были довольно-таки частыми и каждый раз оказывались ложными, Дмитрию Александровичу в эти моменты хотелось выскочить за дверь и закричать всему миру, чтобы он на некоторое время замолчал, что у него вот-вот попытаются убить дочь, а они бесчувственные люди ходят туда сюда, живут только для себя и ничто их больше не заботит. Но всегда себя сдерживал, потому как был чрезмерно интеллигентен и застенчив – воспитание, данное ему родителями, не позволяло этого сделать. Людмила Анатольевна повесила трубку и подошла к своему мужу, он уперся головой в ее грудь, она прижала его, и он заплакал.

– Что это такое? – спросил Дмитрий Александрович, но ответа не услышал, открыв глаза, он посмотрел на висевшую на стене икону божьей матери и мысленно ей перекрестился. – Успокойся, Дим, мы не должны терять самообладание, мы должны быть собранными как никогда, - произнесла Людмила Анатольевна и, оставив мужа плачущим, ушла на кухню.

В этот момент Дмитрий Александрович вновь что-то услышал и припал глазом к глазку, мимо его двери прошли две женщины с сумками и скрылись за очередным лестничным пролетом. Он сел на табурете, трясясь от негодования, от страха и ожидания. Ему трудно было сдерживать чувства, ему казалось, что они переполняли объем его тела и сочились даже через уши. Внезапно, не осознавая, поддавшись какому-то импульсу, он побежал на кухню и, обняв жену, сказал, что он ее очень любит и что хочет проверить, не убили ли его дочку. Людмила Анатольевна поцеловала его в макушку, и они вместе отправились в зал, где в шкафу лежала связанная девочка. Ручки-ножки ее затекли, и как только открылась дверца, как только на неё упали лучи электрической лампочки, она стала биться, словно птичка в крохотной клетке. Дмитрий Александрович погладил дочку по голове, а Людмила Анатольевна вынув на мгновение кляп, положила в рот дочки кусочек шоколадки. Потом вновь дверца закрылась, и девочка осталась в темноте, к которой постепенно начинала привыкать и могла уже видеть в ней свое тело.

Успокоенный Дмитрий Александрович, вытирая слезы, вновь пошел в коридор и, взяв в руки оружие, сел на не успевший еще остыть от его горячей кожи табурет. Дмитрий Александрович сидел на нем уже вторые сутки, почти не спал, все время был возбужден и сосредоточен, к концу третьего дня начал уставать как физически, так и умственно. Его мозг находился на уровни бреда, не хватало малейшей искры, чтобы он начал ни с того ни с сего смеяться и радоваться непонятно чему. Ему казалось, что он научился слышать до такой степени хорошо, что смог ухом принимать радиовещательные сигналы УКВ диапазона. У него в голове играла непрекращающаяся музыка, и разговаривали ди-джеи, иногда они задавали ему вопросы, но Дмитрий Александрович, чтобы не потерять бдительности на них не отвечал. За дверью опять послышались шаги, и он вновь прислонился к двери, но за ней никого не было. – Я схожу с ума, - проговорил Дмитрий Александрович сам себе и сел обратно на табурет. Людмила Анатольевна жарила котлеты и от их запаха у Дмитрия Александровича текла липкая слюна, хотя есть он не хотел.

В дверь постучали, это было настолько неожиданно для насторожившегося отца семейства, что он вздрогнул. Медленно встав с табурета, он посмотрел в глазок, через который в свою очередь на него смотрел глаз. Глаз стал его гипнотизировать, Дмитрий Александрович почувствовал это очень сильно, но отнять своего глаза от глазка уже не мог. Ему показалось, что кто-то сверху сверлит ему череп и втыкает в него некую железку, холод металла он чувствовал всем своим телом. Глаз заставил его дотронуться до ключей и открыть недавно установленную стальную дверь. На пороге стояли трое, одетые во все черное и не имеющие лиц, будто они были в плоских деревянных масках с прорезанными отверстиями для глаз и рта. Они вошли в квартиру и, не снимая ботинок, стали обследовать комнаты. На шум из кухни с блестящей испачканной в подсолнечном масле лопаткой выбежала жена, но, встретившись с внезапными гостями, онемела и обездвижила от ужаса. Прислонившись к стене, она сползла по ней на колени и замерла. Дмитрию Александровичу показалось, что она умерла – сколько он не смотрел на ее грудь, она не двигалась.

Люди в черном довольно-таки быстро нашли девочку, причем, как показалось Дмитрию Александровичу, они нашли ее по запаху, будто собаки. Открыв дверцу шкафа, они несколько раз выстрелили в ребенка, из-за кляпа во рту девочка не смогла даже вскрикнуть, лишь вытекшая от давления пулей слеза в последний раз омыла ее уже мертвую щеку. Дмитрию Александровичу захотелось зареветь, но ни одна мышца его тела не слушалась, заревел один лишь мозг, лишив его обладателя сознания. Перед глазами Дмитрия Александровича все побелело, и он с грохотом своего тела упал на пол. Снизу встревоженные звуком соседи начали барабанить по трубам и материться.

Люди в черном поднимались выше по подъезду, а президент ложился спать, не зная, что ему приснится ночью. На улице шел снег, жители Саратова из своих окон смотрели на него и мечтали о весне.

2004г. Сергей Трехглазый.