Надо говорить о хорошем, и книги писать о хорошем. Некоторые даже расстроенные все ходят от дефицита хорошего в творческой жизни нашей, так сказать, интеллигенции. Вот один очень известный писатель пишет про то, как лесник в тайге выебал космонавтку. Мол, шел по лесу, собирал грибы, а ему на голову спускается космический аппарат и оттуда выходит женщина. Лесник этот может женщину лет двадцать не видел, он ее, конечно же, взял и выебал, после чего одичал уж окончательно и его с трудом поймали. Смешно это? Не вышибает слезу данный сюжет? Если разобраться хорошенько, то вышибает. А что собственно хорошего? Победа темноты над светом, гадость, одним словом. «Он ее вот так без разговоров и выебал?» - интересуюсь. «А ты читай дальше!» - автор намекает. И читаю: «На суде лесник отвечал так: «нерусская она оказалась, непонятно что хотела». Еще хуже получается.

Но разве о таком надо творить? Разве ебут в большинстве своем наши таежные лесники иностранных космонавток? Разумеется, это нелепая случайность. Вот еще один, без сомнения, интеллигент сказал тут, тоже, знаете ли, популярнейший публицист, что он любит до обожания «весь мир голодных и рабов». «Если б, - говорит, - не они, не вся эта человеческая шелуха на теле общества, социальная прослойка между зверем и гражданином, то об чем писать? О простатите или, простите, о манерах английского двора? А тут берешь литературу прямо за яйца и тянешь сюжет из тьмы глубин».

Извините, но это какой-то просто таки глубинный публицист, темное и средневековое, в сущности, существо. Он наверняка дома эксперименты над нервами родных ставит, чудит, одним словом. Надо будет проверить. Читаю его труды как-то: «Появился в таком-то районе нашего замечательного города маньяк-хирург. Он мужиков и баб, бомжей, алкоголиков всяких, которые за стакан вина сами шли в западню, увлекал к себе в подвал и переделывает их там по-своему. Конечности им меняет, головы переставляет. Режет их ржавой бритвой и сшивает сапожной иглой суровой ниткой обратно наживую. Смотришь, вроде как тетенька, а голова ну мужик мужиком, как ни крути. Ходит такое чудо, бородой мотает, сиськами подергивает, вина просит. Противно – ужас». Вот и возникает вопрос к господину публицисту: ведь если тебе так противно, то зачем пишешь? А если приятно, то, извините, лечиться надо. И не надо пугать, пожалуйста, зомби, все такое, чудеса электричества. Не то время.

Третий вообще за правило взял, чтобы публика непременно рыдала. Вот листаю на днях издание про ветеранов, русским языком пишет автор: «Он бы и взбрыкнул ногами вприсядку, да нету ног, ноги-то горемычные остались там - в памяти задымленных порохом военных лет. Они остались лежать широко раздвинутыми и разбросанными во времени страхов и надежд, в пространстве двух фронтов. Он бы и обнял руками теплую дородную женщину, прижал бы ее к себе за обе ягодицы, но нету не только женщины, но и самих рук, руки одна за другой словно исчезли в никуда, были сработаны начисто под локоток каждую циркулярным механизмом в рабочем цеху, когда подымали страну на ноги. И вот он страдает никому не нужный, забытый родными и страной, которую защищал, но в форме, при орденах, фуражку головой поддевает и, гордо писая под себя, поет «интернационал».

Вот зачем он такую дрянь сотворил, наверняка же не видел, как инвалиды писают.  У них приспособления всякие есть. Зачем про ягодицы писать? Тем более у него не полностью руки были срезаны, по локоть только. Поэтому о хорошем говорить надо и книги о хорошем писать. Хватит уже этой гадости, наелись!