В маленьком городском коттеджике, среди потоков бурных магистралей и суетливых прохожих, погружённом в глубокие тени неколебимых небоскрёбов жил один человек. Жил такой же маленькой и серой жизнью, только какое-то стремление чувствовалось в его взоре. Он приходил на работу утром, но мысли его были уже в разгар дня, и даже днём он уже спешил в вечер, потому что была у него тайна. Каждый раз, плотно затворив калитку, он шёл в небольшой сад, но этот сад был не таким, как большинство городских садиков и парков. Там была гора. Настоящая гора-скала, из того самого камня, из которого происходят все горы на свете, укутанная заботливым мхом, каким согреваются в долгие зимы деревья, окружённая шелестящими веточками редких кустов, склонившимися над спокойным покрывалом трав...
Серая жизнь текла стремительно но с каждым разом всё более грустно, толкая его то назад, то вперёд, и только по вечерам, у Своей горы он был на месте. Просто на месте - там где нужно, не больше и не меньше.
Он знал о ней всё: четыре с половиной на шесть метров, два метра тридцать четыре сантиметра в высоту, каждая ямка, каждая складочка, чья тень была чуть гуще и чуть более бархатнее чем тени соседних домов, была знакома и изучена. Он сидел перед ней и любовался, иногда садился чуть справа, под раскидистым кустом неизвестного происхождения с тёмно-зелёными сверкающими листьями - продавец в магазине сказал ему, что это растение особенное, приносящее удачу и благополучие, и хотя стоило оно по этой причине двух его месячных зарплат, он всё же решился. И пусть жизнь совсем не изменилась, находясь под малахитово-изумрудным покрывалом листвы он чувствовал себя чуть-чуть более счастливым.
А ещё, ровно в девять часов двадцать пять минут тень от самого большого небоскрёба перемешалась на несколько метров, и самый дальний уголок сада сиял и переливался в лучах заходящего солнца. И можно было встать на самую вершину горы и между зданием банка и торговым комплексом открывался кусочек неба, тающего в облаках солнца и морского залива с бесконечными белыми парусами и воображаемыми чайками.
Но каждый раз неслышно и стремительно наступала ночь и Его гора тихо растворялась в сумраке, и лишь верхние листочки неизвестного куста призрачно мерцали в свете звёзд и огней домов-муравейников. Ничего не поделаешь - приходилось идти спать, чтобы рано утром снова отправиться на работу и жить тем, что как ни крути, но каждый час ровно на час страданий становится меньше.

Была у того человека одна мечта - побывать на Большой горе, такой, о которых он так часто читал в разных эзотерических книжках. Каждый человек, восходивший на настоящую Большую гору становился немного счастливее, чем был, а некоторым счастливчикам вообще удавалось остаться на Большой горе навсегда. В это, конечно, он поверить не мог, человеком он был начитанным и понимал, что нужно каждое утро идти на работу и каждый вечер возвращаться домой, но надежда побыть на Большой горе хотя бы несколько дней была так прекрасна, и, главное, совершенно не выходила из его головы, что...

...однажды он решился: взял на работе двухдневный отпуск и со скоростью вечносчастливой птицы на быстрой электричке помчался в заветном направлении - а именно к ближайшей Большой Горе. О! Она была настолько большой, что он увидел её из окна поезда ещё за пятнадцать минут до того, как микрофон скрипучим голосом сообщил, что пора бы всем выйти. Конечно, он понимал, что этого будет слишком много для одного-единственного человека, поэтому решил добраться до самой близкой и самой неприметной вершины, тем не менее в тысячи раз более сложной и прекрасной, чем Его гора.

Он долго стоял в нерешительности, восхищённым взором рассматривая пепельные склоны и переплетения серо-синих теней в тоненьких складках рельефа, мягкую подушку из бархатной растительности, укрывавшей нижнюю треть Горы и сверкающую в лучах солнца вершину.
Маленький тёмный квадратик справа от вершины, который он принял сначала за изъян, при детальном рассмотрении оказался каким-то строением, как бы вписанным между двух горизонтальных складок Горы, тем не менее отличающимся многократным повторением форм.

- Это наш храм, пожалуй единственный в радиусе ближайших пятисот километров - сказал голос из-за его спины. Неслышно подошедшим сзади оказался молодой лысый парень в какой-то странной свисающей ровными складками одежде, напомнившей ему картинки из религиозных книжек про буддизм, только на картинках все одежды были яркими, будто кричащими окружающим "вот и я!", оттенок же его одежды был настолько тонким, что с ходу было сложно сказать, какие цвета в нём использовались. Ему вспомнился цвет заходящего солнца ровно в девять двадцать пять, когда нежно-оранжевый плавно растворяется в розовой дымке, чтобы через каких-нибудь тридцать-сорок минут превратиться в тонкую сплошную багровую линию между небом и водой. Наверное монах - подумал человек и почувствовал лёгкое беспокойство: ему хотелось с интересом рассмотреть монаха, но и не меньше хотелось смотреть на пепельные вершины вдали - ведь отпуск маленький, и каждая минутка на счету! Его взгляд в нерешительности остановился где-то между ними, теперь он толком не видел ни монаха, ни вершину.
Парень приветливо улыбнулся:
- Хочешь к нам?
- К вам? То есть наверх?
- Ну да, наверх. Оттуда открывается прекрасный вид. Ты ведь за этим сюда приехал?
Человек вздрогнул. Неужели первый попавшийся прохожий так ловко раскусил его затею? А ведь он столько усилий потратил на то, чтобы убедить начальство и всех знакомых в исключительной деловитости своей поездки, отчего чувствовал себя вечером совершенно опустошённым, и даже забыл полить Неизвестный Куст в саду.
- Ещё оттуда видно два соседних склона, восточную часть города и даже эту станцию из металла и пластика - она выглядит совсем крошечной, как маленький жёлтый листочек в бурном течении земли и времени, - продолжал монах, ловко извлекая из глубоких складок своего одеяния деревянные чётки длиной сантиметров шестьдесят и ловко перебрасывая два шарика вперёд.
- Вообще то я к Горе приехал... - тихим голосом ответил человек, озираясь по сторонам, как бы кто не услышал, но все в округе будто специально смотрели именно в его сторону.
- К горе так к горе, храм почти на вершине, так что можем вместе пройтись.

Они шли вверх по узкой тропинке, мягко огибающей все складочки застывших каменных волн, то исчезающей в тени больших валунов, то сверкающей песочным блеском в лучах утреннего солнца - на часах было 11:30, а это означало, что до последнего скоростного поезда восемь с половиной часов. Так много времени, но при мысли о времени все восемь часов моментально сжались в голове до маленького короткого отрезка длиной не больше деревянной линейки, и в глубине души зашевелилась грусть, напоминая о своём непременном существовании.
Человек бросил взгляд на сверкающую солнечную вершину, до которой оставалось ещё две трети пути, и грусть моментально исчезла, не забыв оставить за собой тоненький серый шлейф в беспокойной памяти.
Одолев ещё один сложный изгиб они вышли на прямой отрезок и рядом с вершиной опять показалось сооружение из черепичных волн и узорчатых аркатур, настолько же стремящееся к небу, насколько повторяющее богатство рельефа земли.
На новом повороте здание скрылось, и он снова устремил свой изучающий взор на монаха:
- Красивая у тебя одежда, ты в ней и по городу ходишь?
- Конечно, а зачем ты спрашиваешь?
- Ну, тебя люди могут не понять...
- Им и не нужно понимать, раз одежда понравилась тебе, понравится и им, а это хорошо, когда человек смотрит на то, что ему нравится - сказал монах и хитро улыбнулся.
- То есть ты одеваешься для них?
- Ну да, выходит, что для них.
- Тогда почему они встречают тебя такими удивлёнными взглядами?
- Может быть они просто устали видеть то, что им не нравится?
Это было очень интересно, и человек задумчиво посмотрел на вершину Горы, мягко сверкавшую на фоне небесной глади. Гора ему нравится, и поэтому он смотрит на неё. Значит она нужна для того, чтобы ему нравиться?
Этот вопрос как-то сразу растревожил целый ворох мыслей и догадок, покоившихся всё это время где-то в глубине сознания, мысли незамедлили выскочить наружу и мгновенно пронеслись через его мозг, впрочем, так и не оставив после себя ответа. Дальше они шли молча до следующего поворота, ещё на несколько минут открывшего два яруса коричневых черепичных изгибов и два ряда колонн из какой-то тёмной древесины.
Вершина горы стала гораздо ближе и на ней уже можно было различить клочки пушистых зелёных кустиков, своим расположением указывающих на ещё одну укромную трещину в скалистом рельефе.
Человек снова посмотрел на монаха, на его взгляд, устремлённый куда-то в даль между вершиной Горы и небом, на ловкие пальцы, с точностью до секунды перебрасывавшие очередной шарик вперёд и наконец спросил:
- Скажи, а как зовут твоего Бога?
- Никак. Но ты можешь называть его просто "Бог". - он улыбнулся и вперёд прыгнул ещё один шарик.
- Так не бывает. У всех есть имена. Почему бы тебе не придумать ему какое-нибудь имя?
- Как показывает практика, это приводит лишь к культу имени. - улыбка стала чуть шире, но второй шарик почему-то не последовал за первым. - Когда ты придумываешь кому-нибудь имя, ты тем самым отделяешь его от всего остального, а я ничего не хочу отделять. - продолжил он уже серьёзно, глядя человеку в глаза.
От этого ему стало совсем неловко, и он мысленно взмолил этого неизвестного Бога о том, чтобы монах снова занялся своими шариками. Что, разумеется, тот незамедлил сделать, направив задумчивый взгляд в сторону пролетавшего мимо одинокого облака.

"Ззэннь!" - пропели электронные наручные часы, заявив, что уже 12:00, а желудок деловито подтвердил, что пора бы перекусить, как всегда точно по расписанию происходило в офисном распорядке дня.
Монаха это, кажется, сильно развеселило, и он предложил вынести человеку чего-нибудь из еды.
Очередной слоноподобный каменный валун закончился, и взору открылся причудливо украшенный деревянный фасад, на треть опоясанный бархатной листвой тёмно-зелёных растений. "Прямо как сама гора" - подумал человек, но в слух ничего не сказал.

Перекусив двумя лепёшками неизвестного происхождения но при этом незабываемо тонкого вкуса, он отправился на вершину. Солнце было уже высоко, и на горе почти не осталось ни одного места, хранившего тонкие сгусточки тени, всё сияло и переливалось в изумлённых человеческих глазах.
Не смотря на то, что снизу вершина казалась весьма острой, взойти на неё не составило особого труда, более того, там оказалась весьма ровная площадка, кем-то заботливо обложенная по периметру скруглёнными камнями и валунчиками.
Чтож, монах не обманул, вид действительно открывался восхитительный, как будто чистая небесная пелена была продолжением пастельного леса на горизонте, и город не казался таким грязным и серым, каким был внутри, он скорее напоминал россыпь чёрных и бурых камней, скатившихся с зелёных возвышенностей в тихую низинку, привнеся с собой вспышки света и еле слышимый шорох автомобильных магистралей.
Странное дело, он так долго мечтал отдохнуть на Горе, но прекрасно обученное тело, заручившись поддержкой внезапно нахлынувших мыслей снова начало лихорадочный поиск общественно-полезного занятия. Он попытался заглушить мысли, заставить их убраться из уже начинавшей болеть головы, но их тут же стало в два раза больше и как будто сами они при этом в два раза злее.
Человек бессильно откинулся спиной на каменистую площадку и молча смотрел в небо. А в небе было пусто. Не просто пусто, а совсем Пусто. Каким-то кусочком сознания он понимал, что одинокое облачко, встретившееся им на пути к храму ещё не скрылось из виду, а тихо и нерешительно дрейфует где-то у западного горизонта, но чувство пустоты было гораздо сильнее.
"Какое прекрасное, идеальное небо!" - подумал человек, и одна, самая злая мысль незамедлительно начала поиск изъяна. Которого не было. Его голова от такого безобразия пришла в полный хаос, но что толку? Мысли постепенно успокоились, он просто молча лежал по середине каменной площадки и смотрел на небо.
Как пусто и как прекрасно.
В этот момент он был счастлив - совсем-совсем, не так как тогда, когда он покупал себе подержанную машину, чтобы долгую дорогу от дома до офиса пешком превратить в долгое стояние в пробке, или когда наконец посадил в своём маленьком садике Неизвестный Куст. Он был счастлив так, как никогда раньше. Всего одно мгновение.
"Какое прекрасное мгновение" - пронеслась в голове мысль, и он почувствовал, что стало немного темнее.
Он бросил взгляд на часы - неизменный спутник всей его жизни. 19:10.
Чёрт!!!
Это означало, что через 20 минут уйдёт последний поезд, который комфортно и быстро должен доставить его домой, к мягкой постели, тёплой ванне и Его Горе. А ещё нужно отправить боссу факс, что он работает над новым проектом. И притом очень усиленно. "Какая гнусная, противная ложь!" - эта новая мысль была настолько злая и настолько правдивая, что он даже не стал спорить.
Он просто вскочил и побежал вниз. Вниз по тропинке. А на середине тропинки стоял монах. Видимо вышел из своего дома-храма и решил прогуляться. Или найти его. Думать было некогда, и человек прокричал что-то в духе "Поезд-уход-не-успею-быстро-надо-очень-всего-хоро-пока!!!". Монаха такая манера общения явно не устраивала, но он всё же сдержанно прокричал:
- Знаешь, один мудрец сказал: если пойдёт дождь, ты можешь побежать под крышу но когда прибежишь - промокнешь до нитки! А можешь пойти туда медленно, ты всё равно промокнешь до нитки, но при этом сохранишь спокойствие...!
- Ладно-посмо...!
Человек скрылся за поворотом, а монах задумчиво уставился на очередной шарик, который медленно перекатился на пол-сантиметра вперёд.

Он бежал вниз, при этом пытаясь выхватить из окружающего пейзажа виденные утром великолепные кусочки мозаики, которые так гладко и просто сложились там, на вершине, в одну сплошную картину счастья. Но странное дело, пушистые переливающиеся кустики зелени превратились в сплошной серо-зелёные шлейф, проносящийся мимо него куда-то назад, в сторону вершины горы, которую он так скоро покинул. "И почему они все туда бегут?" - думал он, когда между двумя внушительными камнями и раскидистым дубом показалась крыша перрона из жёлтого стеклопластика. "Почему Я бегу сюда?" - новая мысль была настолько неожиданной, что он встал, не добежав тридцати метров до привокзальной площади и тупо уставился на хвост поезда, стремительно исчезающего в тоннеле между двух далёких холмов.
Он сел на ближайший камень, который ему больше других напоминал кресло, и печально посмотрел на оранжевое сплетение двух появившихся ниоткуда облаков вокруг солнца. "Босс меня убъёт".
Он молча кивнул сам себе, и тут же ужаснулся: "Как я могу так думать? Ведь не убъёт же на самом деле, даже не ударит! Тогда откуда берутся такие страшные слова? Ведь не может же быть такого, что я боюсь зря?"
- Ещё как может!
Человек испуганно вскочил и уставился на лысую макушку, видневшуюся со стороны тропинки. Затем показался и сам владелец непередаваемо-небесного одеяния, улыбающийся во весь рот.
- Я что, это в слух сказал? - пробормотал человек.
- А то!
- А ты тут зачем?
- Я просто подумал, что раз ты не успел на свой электрический поезд, значит это зачем-то нужно... И это нужно явно не для того, чтобы ты всю ночь спал под этим прекрасным кустом!
- И что ты предлагаешь?
- Рядом с храмом есть домик для гостей, можешь там... погостить.

Домик оказался не сараем, и даже не гаражом, как поначалу предполагал человек, а самой настоящей копией самого храма, только всего с одним этажом и размерами с обычный сарай или гараж. Укрывшийся в тени деревьев, он походил на маленькую деревянную беседку, оплетённую резьбой и укутанную какими-то вьющимися усиками-растениями.
Внутри было достаточно красиво: сверкающий дубовый пол, отполированный так, что можно было встать на четвереньки и увидеть своё лицо, рассечённое двумя-тремя тонкими деревянными узорами, выступающие из стены колонны, усыпанные закорючками - он бы даже не решился сказать, являются ли они очень важными символами, или это просто узор, ну и конечно песочно-ораньжевый потолок, представляющий собой плавно свисающие полусферы светлой ткани, натянутой между балок перекрытия.
Он подумал, что это свежее решение дизайна, и можно будет заработать на этом денег, хотя и не представлял, каким образом.
В тонкое стекло единственного квадратного окна робко постучалась веточка какого-то растения, и его взгляд упал на уголок заходящего солнца, медленно спускавшегося по листочкам всё ниже и ниже.
Он нащупал правой рукой свои часы, но почему-то было ужасно лень на них смотреть, глаза закрывались сами собой, и он уснул, так и не получив информации в виде четырёх мигающих циферок.

На следующее утро он решил прогуляться к храму, но на пол пути его остановил всё тот же монах:
- Тебе туда нельзя, пока ты не решишь быть с нами.
- А что нужно, чтобы быть с вами?
- Кое-что понимать.
- Расскажи - попросил человек.
- Нет, это ты должен рассказать - монах с деловым видом извлёк свои чётки и зажал один из шариков большим и средним пальцами - ответь мне на один-единственный вопрос: зачем ты пришёл сюда?
- Я пришёл к Горе - ответ был ему настолько очевиден, что он даже улыбнулся.
- Это и так понятно, я спрашиваю, почему ты пришёл к Горе?
- ... Не знаю.
- А ты подумай!
- Ну... Не... А! Она мне нравится! Потому и пришёл.
- Итак, она тебе нравится. Так зачем ты пришёл сюда?
- Не знаю...
- Когда узнаешь, возвращайся.
И он не спеша удалился. Человек смотрел ему вслед, пока уголок небесного одеяния совсем не скрылся за деревьями. "Ну и ладно, я сюда вообще не за этим приехал!" - подумал он и пошёл на вершину.
Он сел точь-в-точь на то самое место, на котором сидел вчера, принял правильную позу и приготовился быть счастливым. Не тут-то было! Сначала стали колоться камни, на которых он сидел, потом подул ветер и стало совсем холодно, да к тому же всё небо покрылось странной россыпью ватных слоистых облаков, грозивших в любую минуту промочить его до нитки, тем самым разжигая в его душе страшное беспокойство и желание добежать до станции или, хотя бы, до ближайшего дерева.
"Что там говорил этот монах? Зачем я сюда пришёл? Что я здесь делаю?" - эти мысли как-то моментально расплодились в его несовершенной голове и заняли всё свободное пространство. "Это Большая Гора, она Хорошая, здесь я буду Счастлив, я Должен Быть... но почему-то не получается..." Он ещё какое-то время мучался, но когда понял, что всё бесполезно, просто встал и побрёл вниз. Даже деревья и камни казались какими-то поникшими и страдающими, а проползавший мимо жук-навозник страдальчески взмахнул своими усиками и так же медленно продолжил свой путь к ближайшему валуну.
"Завтра на работу, завтра босс меня уб... ругаться будет, завтра снова серая жизнь..."
С такими мыслями он добрался до дому, и когда понял, что никакой проект ему за ночь не сделать, решил посидеть рядом со Своей Горой.
Он отворил калитку, непривычно быстрым шагом приблизился к Неизвестному Кусту и устроился под ним. Странно, но теперь величие Его Горы куда-то исчезло, она представляла собой не больше, чем просто кусок камня, кстати, до сих пор того самого камня, из которого происходят все горы на свете, тёплого и немного шуршащего под мягким прикосновением шероховатых пальцев.
Он молча сел под Куст и долго-долго смотрел на Свою Гору, но так ничего и не добился. Тогда он просто отвернулся, но почему-то продолжи сидеть. "Видимо вставать лень...".
В голове вспыхнули картины подъёма на Большую Гору, разговор с замечательным монахом, растения, цветы и великолепная сверкающая вершина. И снова ему стало настолько хорошо, что он долго смеялся во весь голос, упав на мягкую траву своего маленького садика и смотря в чистое небо, нет, глубже, гораздо глубже чем самое высокое небо, куда-то вдаль, в самого себя.

Незаметно подкрался вечер, и, как всегда, ровно в девять двадцать пять дальний уголок Его Горы засверкал серебристо-жёлтым блеском, отражаясь от окон и попадая в его полуприкрытые глаза. Он снова вспомнил о времени, как-то отстранённо и расплывчато почувствовал необходимость браться за обыденные дела, но сверкающая вершина настолько удобно устроилась в его душе, что все дела моментально показались сплошной глупостью.
"Я снова счастлив!" - пронеслась мысль в его голове, подобно тоненькой лодке, осторожно рассекающей зеркальную гладь озера, сама по себе, без вёсел, ветра и плеска воды. "Я снова там, на Большой..." "Нет!!! Я же дома!". Он медленно поднял глаза и посмотрел на Неизвестный Куст, затем перевёл взгляд на Гору (у него даже не возникло мысли, что это Его Гора!), на уголок стены дома в стиле хай-тек, алюминиевый и холодный, на зелёную мягкую траву, на чистое бездонное небо, отражавшееся в лужице воды из дырявого шланга автоматической поливальной системы. И удивлённо понял, что ему до сих пор хорошо. Значит, Гора тут была совсем ни при чём, то есть конечно причём, но не так как он думал, ох! как же всё здорово устроено в этом мире!
Он вскочил и помчался назад, к станции скоростной железной дороги. "Нужно сообщить монаху, нужно непременно сообщить ему, теперь я знаю!"

Синеватая дымка медленно перетекла в оранжевый круг, уже стремившийся к заветной багровой полосе на горизонте, подходил к концу очередной час-пик и гул автомобильных моторов, невероятно мало заглушаемый трепетом осенней листвы стал чуть меньше. Но, разумеется, не настолько, чтобы цивилизованный мир узнал о том, что скоростной поезд благополучно отправился к Большим Горам, перемещая со скоростью вечносчастливой птицы ещё одного счастливчика...

Яркий диск наконец достиг заветной цели и небо наполнилось нежными розовыми брызгами, такими свежими и сочными, что слепило глаза. Сенсорные датчики сработали безотказно и жалюзи в огромном офисном здании неслышно сомкнулись, сгустив в кабинете и без того плотный полумрак. Там было пусто, лишь хмурый человек в чёрном пиджаке с позолоченным бэджиком "Boss" нервно листал чьё-то досье.