Где она, девушка, подарившая мне турбо-зажигалку и две ночи? В Питере всегда дует ветер. Норд-ост, зюйд-вест, в Питере ветер дует всегда и со всех сторон. Очень трудно прикуривать сигарету на улице. Пламя одноразовых зажигалок гаснет ко всем ангелам небесным или извивается во все возможные стороны. И на норд-ост и на зюйд-вест, и всегда в другую сторону от дрожащей в бледных губах сигареты. Очень трудно в Питере прикуривать сигарету на улице.
Где она, девушка, подарившая мне турбо-зажигалку, от которой можно прикуривать при яростном перемещении воздушных масс во времена наступлений, отступлений и внезапных фланговых атак атмосферных фронтов? Самую полезную вещь в Питере, в городе, где дует ветер. И две ночи. Сначала мы долго говорили, да, мы говорили о литературе. О Маркесе мы говорили и о Борхесе мы говорили тоже. Даже о Павиче мы говорили, и говорили об Артуре Пересе Реверто. Она читала книги, да.
У нее было 180 сантиметров роста, большую часть которого занимали стройные ноги, у нее были светлые волосы и даже была грудь, и при этом она читала книги. Ей было 18 лет.
И еще она сосала мой хуй. Да нет, не в этом дело. Мало ли кто сосал. А в чем? В книгах? В турбо-зажигалке? В чем? И почему я вспомнил о ней сейчас?
Она не считала моих денег и штампов в моем паспорте. Она просто читала мои рассказы и сосала мой хуй. Да и зачем ей было что-то еще? Только старательно сосать хуй и каждый час глотать целую горсть таблеток. Потому что если не проглотить горсть таблеток, то боль станет невыносимой.
Она уехала на госпитализацию по месту постоянной прописки, где-то на Урале, а, может, в Сибири. Метастазы. Она должна была протянуть еще пару месяцев.
Которые уже прошли. И сегодня я вспомнил о ней. Стоя на улице, в городе на перекрестке всех ветров. Пытаясь прикурить сигарету. От турбо-зажигалки. Сегодня, когда последняя слабая искра в ее турбо-зажигалке, единственном, что он нее осталось, не зажгла пламени. И она осталась в моих руках холодной и безжизненной. И я вспомнил о ней. И понял, что все кончено.