Убогой реальности я предпочитаю величественный вымысел.
(Вадим Роже)

“... Лишь далекий запах моря и нежный шепот ветра в темной листве. Каждый вечер багряные отблески заката дрожали и гасли в мерцающей глубине Ее глаз. Музыка ночи и колыбельная осени плавно вливались в окно. В сказочном полусне, словно древняя богиня, она творила свои миры. Перо, влекомое длинными чуткими пальцами, медленно выводило буквы. Буквы складывались в слова, слова сливались в фразы. Ее вселенные росли, как причудливые снежинки, зреющие из крохотного кристаллика льда. Она была многогранна и чиста, как совершенный алмаз. Тонкими полупрозрачными руками Она нарезала сочные ломти скабрезностей, жирно сочащиеся жизнерадостным площадным матом. Хватая читателей за гениталии, Она заставляла их утробно ржать и мучительно краснеть. Она строила хрупкие замки из забытых грез, воздушных и невесомых, словно высушенные крылья полуночных фей. Она легко касалась невидимых серебряных струн, заставляя души трепетать, пробуждая невыразимую грусть и пронзительную печаль. Под призрачный вальс заблудившихся детских снов, в тихом уединении, Она осторожно напыляла тончайшие слои ассоциаций на растущий кристалл души...”

“Твою мать!!!” – Вадян с остервенением поскреб затекшую задницу, – “Ну халтура же, халтура! Непруха и откровенная залепа... Собрал все штампы и клише, какие смог... “невыразимая грусть”, “пронзительная печаль”... тоже мне, Пауло Коэльо. “Растущий кристалл души” – у кого же я это своровал? Не помню... Дешевые ассоциации 1-го уровня. Ни фабулы, ни сюжетной линии. Одним словом – не можешь срать, не мучай жопу. Четвертый час ночи на дворе...”, – экран монитора освещал растерзанную постель, заваленный объедками стол и взлохмаченного Вадяна, скрюченного на стуле в одних трусах перед клавиатурой, – “Сетевой писатель, мля. Острый ночной приступ хронической графомании – это серьезная штука. Муки творчества! Пока не продрыщешься до изнеможения, ни за что не отпустит, хоть волком вой, хоть горстями снотворное жри. Завтра как зомбак по офису шарахаться буду. Вставать рано, дел до хрена, а я тут дурью маюсь...”, – Вадян решительно щелкнул Ctrl+A, и набранный текст окрасился предсмертным черным цветом. Мозолистый от кнопки F5 средний палец угрожающе завис над клавишей Delete. В этот момент словно раскаленный гвоздь вошел Вадяну в череп, – “ЛОНГОЛЬЕРЫ!!! Лонгольеры? Что за хрень? Ну да, был такой старый фильм с дешевыми спецэффектами по Стивену Кингу. Как обычно у Кинга, тупая мистическая мутотень...  якобы самолет с пассажирами застрял во Вчерашнем Дне... и еще там были лонгольеры, такие зубастые твари, типа летающих мясорубок. Они пожирали пространство и материю, утилизируя очередное Вчера... Почему я вспомнил об этом?”, – внезапно Вадяну показалось, что улица и город за окном быстро распадаются, пожираемые огромными огненными лонгольерами. Вадяну стало жутко, –
“Уже башню сносит! Сгонять что-ли на кухню, кофе сварганить?”  
“Уже б...шн... сн...т! С...нять ч...-ли н... к...ню, к...е сва...нить?”
“Уж...ш.......т!...ят..., ...с...ь?”
“У...ь?”
“...”

“… Вдруг у Нее перехватило дыхание. В какой-то момент возникло ощущение, что мир повис на волоске и вот-вот готов исчезнуть. Словно некто Огромный и Всемогущий собирается выключит рубильник. Но ощущение тут же прошло. Она продолжала бесстрастно наблюдать за пламенем, медленно ползущим по поверхности листа. Она видела, как корчатся и исчезают написанные Ею слова и строки.

Внезапно что-то произошло. Темнота вокруг перестала иметь отношение к ночи, а стала просто Ничем. Исчезли запахи и звуки, и за распахнутым в ночь окном осталась одна лишь Пустота. Весь мир со стремительностью обратного взрыва начал бесшумно схлопываться в точку. Она слишком поздно поняла суть происходящего. За последние секунды в ее сознании мелькнула череда ярких образов. Древний мистический символ, Уроборос – змея, вечно кусающая себя за хвост. И его антитеза – две руки, рисующие друг друга на листе бумаги. Иерархия несовершенных демиургов, бесконечно творящих друг друга. Даже не дерево, а ориентированный граф с циклами и петлями. Каскадное удаление связанных записей из индексированных таблиц в реляционной базе данных. И никто уже не ответит, кто кого первым создал и первым уничтожил. И что было прежде, яйцо или ку...”

– “И что было прежде, яйцо или ку...”, – я отодвинул печатную машинку.
– Honey, ты печатаешь? – из-за двери возникла Джилл с кофейником.
– Закончил новую новеллу “Serpent Ring” для “Ньюсуика”, – ответил я.
В этот момент...

– “И что было прежде, яйцо или ку...”, – я прикрыл ноутбук.
– Дорогой, ты работаешь? – из-за холодильника высунулась Аня с миксером.
– Допечатал новый креатив “Уроборос” для “Вечерки”, – ответил я.
В этот момент...

– “И что было прежде, яйцо или ку...”, – я отложил кисть и тушечницу.
– Аната, ты пишешь? – из-за ширмы появилась Наоко с подносом.
– Завершил новый рассказ “Хеби-но Рингу” для “Токио Симбун”, – ответил я.
В этот момент...