Первая часть здесь

Глава 4.

Банка и Затычка вставали с первыми лучами солнца, линиво просыпавшегося из-за горизонта. Вначале они сладко потягивались, потом яростно дрочили огромными бананами, ну а уж потом они бежали мыться к ручью, протекавшему у подножья Гор. Умывшись, они готовили себе хавчик из всего, что попадалось им под руку – грибы, зайцы и даже щавель. Это, конечно, был далеко не полный список того, что имелось на острове. И так – женщины вставали, а Девочка спала вплоть до обеда. Ей нравилось так делать – долго долго теребить свой клитор, словно размораживая крабовые палочки, а потом резко кончать, словно дрыст. Она не была тщеславной – она просто любила помечтать.

Глава 5.

Поэт проснулся от того, что он сам себе сказал во сне – Вставай, и запиши тот стих, что ты только что придумал! Оперевшись на пальму, Поэт дико заелозил карандашом по бумаге. Через минуту стих был готов. Вытянув блокнот далеко перед собой, он начал декламировать написанное:

Из каштанов делают клей,
Из бананов делают дуст,
На залупе засох скарабей,
Я поносом насрал под куст!.

Поэт прочитал своё творение два раза и, почесав карандашом лоб, сделал на листке заметку, которая гласила – ‘Я спиздил пачку перца, да и пошло всё нахуй’. После этого творец резво осмотрелся и в прыжке поймал большую лань, которая зазевалась, серучи в буйной траве. Поэт мигом отбил ей последние мозги, и, повалив на траву, жадно вгрызся ей в нежную шею – душа Поэта требовала физической подпитки.

Учёный опять тупо втыкал вокруг – он уже успел забыть, что произошло с ним вчера, и то, что он заснул в кустах. Он опять шарил за очки, но к своему сожалению ничего не находил. Наконец-таки он вспомнил всё и его стошнило прямо на безумную черепаху, которая бегала быстрее, чем лиса. И именно в тот момент, когда она пробегала возле Учёного – он на неё стошнил. Та остановилась, встала на задние лапы и покрутила у виска. Потом так же молча удалилась, оставляя за собой желчный след. Учёный опешил – как такое может быть, ведь черепахи не могут стоять на двух лапах в принципе! Он слепо пополз по следу черепахи. А так как полз он медленно, то черепашьий след потихоньку заметался песочком. Вскоре Учёный тупо остановился, встал с карачек и близоруко оглянулся – Где же я?

Глава 6.

В это время Банка, которая уже набила свой живот парочкой ореховых блинов да сметанным соусом со вкусом лука, зорко осматривала окрестности. Слышь, Затычка, я пойду прогуляюсь! Чую я – новый мужик на Острове! Пойду проведую! Затычка промолчала – ей нудно чесалась пизда, и всякое упоминание о мужиках вызывало у ней хромочёс промеж мудей.

Выйдя на пляж, Банка сразу заметила расстерянного молодого человека, в недоумении стоящего посреди пляжа. Она припала к земле и осторожно поползла к нему. Когда ползти оставалось всего ничего, Учёный вдруг обернулся и вскрикнул – Ой!
-    Хуле кричишь?
-    Пашла нахуй, падла! - завижжал Учёный и опрометью кинулся оттуда нахуй. Да так, что поднял за собой облако мокрой пыли. Бежал он недолго. Недалеко, в зарослях колючих деревьев Забра, только чуть дальше, на лужайке, возле кромки небольшого луга, с мягкой сочной травой, сидел Поэт и смачно вгрызался в тушу бедной лани. Учёный, как молния выскочил из колючек и ударился в Поэта, который тут же достал нож и в свою очередь бросился на Учёного. Он бы его и зарезал, если бы не подоспела Банка.
-    Не трогай!!! Не трогай!!! Она навалилась на Поэта своей тушей и прижала его руку с ножом к земле. Поэт попытался было выдернуться – да хуй там. Стокилограммовое тело Банки прочно лежало на его руке-нитке.
-    Успокойся, слышишь, Поэт? Это новый! Новый мужик, понимаешь?! Он меня испугался и побежал в кусты. Ты посмотри на него. Поэт, словно только что проснулся, ошеломлённо посмотрел на Учёного – тот сидел, словно в воду выебанный и молчал. Глаза у него были круглые, рот был круглый, голова округлилась, уши тоже.

Первым засмеялся Поэт, затем и Банка. Учёный долго слушал их смех, а затем стал сам смеятся. Смеялись они смеялись, да Банка заснула. Тогда Поэт подвинулся ближе к Учёному и сказал:
-    Слышь, а ты чё – новенький что ли?
-    Наверное да?
-    Понятно. Слушай, ты же не обижайся на меня, а то я тебе голову отрежу и рыбкам скормлю! Не будешь обижаться??? Учёный покачал головой. Он опять побледнел.
-    Это хорошо. А теперь дай мне пять минут, только сиди спокойно, я кое что тебе прочитаю. И он стал писать. Учёный тихо смотрел в песок и думал о смерти. Он, умнейший человек не мог объяснить того, что с ним произошло! Прошло тридцать секунд, после чего он услышал голос Поэта – Готово! Только ты не обижайся, - сказал Поэт, - я это придумал, когда смотрел на твой ебальник. Ну, слушай. Учёный кивнул. Поэт откашлялся и начал:

Город Алово

Жили в Алово
Любители развести
На поебалово!

Ну как??? Ебло Поэта сияло! Супер! – вяло мыгыкнул Учёный. Так то! – радостно потёр руки Поэт и подмигнул Учёному, который ничего не заметил. И кстати, Поэт перешёл на шёпот, ты знаешь такой прикол. Учёный спросил – Какой прикол? И Поэт торжественным голосом сказал – Рукой помахал безрукий пацан, безногий ему с ноги уебал! Учёный вяло улыбнулся и заплакал – он вдруг захотел манной каши.

Глава 7.

21 засёк на своих часах восемь утра – время будить Лезвие. Лезвие был огромным, в раза два больше 21, очень добрым, но страшным в гневе, а прогневить его было ой как легко. В своём нагрудном кармане он носил своего младшего брата. Который был карликом, и которого тот ласково называл Малыш. Под неусыпным присмотром Лезвия, Малыш жёстко ебал островских баб, причём Девочку он имел дважды и всегда кончал ей капелькой спермы в пупок. Он встайне надеялся, что однажды оттуда вырастет шоколадка Сникерс, которую тот съест. Он был уродцем, и если бы не его старший брат Лезвие, его бы давно запиздили Большими Ананасами и выкинули бы в море. А пока он жил и радовал своими тупыми речами старшего брата.

21 подошёл к хижине Лезвия. 7:59. лишь бы его не разозлить, - подумал 21 и, взяв в руки кусок пенопласта, подошёл к окну и приготовился тереть им о него. Часы пробили 8…