Я ее люблю. Блин, ну почему ей не везет с мужиками – она такое чудо из чудес! Она похожа на кошку или на птицу. Она смотрит на меня своими хищными блестящими глазами, с улыбкой, ее волосы как мягкий серебристый ореол надо лбом, и я не могу спокойно переносить ее взгляд. У меня мурашки по спине – как хорошо, что их не видно! Я хочу перегнуться через стол и целовать ее лицо. Мы вместе ходим обедать, и иногда она берет меня под руку – мы же подруги, и она может взять меня под руку… У нее такая хрупкая рука под тонкой, будто бумажной кожей, под вязаным свитером. Она рассказывает мне свои истории, и мой голос хрипнет, когда я отвечаю ей. Никогда и ни к кому  я не испытывала такой нежности.  Когда мы встречаемся, она обнимает меня, а я каменею и не могу двинуться с места – хорошо, что она не видит моего лица при этом. Я ощущаю ее маленькую грудь и то, как двигаются мышцы на ее спине, когда она поднимает руки. Я стараюсь обнять ее в ответ осторожно, потому что я боюсь сломать ее, потому что мне хочется сжать ее тело сильно, мне хочется впиться ртом в ее шею и не отпускать, пусть она умрет у меня в руках, и пусть умру я – так… Уж лучше бы все в ее жизни скорее наладилось. Я боюсь за нее. Мне хочется беречь ее как диковинный цветок – слишком тонкий и живой для этого города. Я люблю ее, как любила бы себя, будь я такой как она.
Она пьет водку маленькими глотками из хрустальной рюмки – я бы так никогда не смогла, я вообще водку не пью, и мой пузатый стакан с портвейном  выглядит как дурак… как дура я выгляжу рядом с ней, хотя никто не замечает.  Это хорошо, что она тоже ничего не замечает, эта женщина, прекрасная женщина из эдемского сада, а я урод, выродок, мне нечего делать там, где она живет и дышит. Она доверяет мне, а у меня постоянно такое ощущение, будто я ее обманываю. Но я желаю ей счастья. Я ее люблю. Я думаю о ней каждую секунду, и теперь, когда мы видимся реже, мне не становится легче. Мы все-таки видимся, мы же подруги…