Когда-то у меня был выводок чертей, несносных и неугомонных. Тошнотворных. Узнала я об их существовании случайно. До этого и не подозревала, какая кодла шаеробится у меня за спиной. В буйство особенное, как я теперь вижу, они впали после смерти моей подруги. Один, например, с капризной миной рассказывал всем моим знакомым, что это он виновен в ее смерти. Он говорил «беру-все-на-себя, я придумал туда идти, куда мы с ней пошли, значит, я всему причина, я-самый-поганый-черт-в-мире». Доходило до того, что называл себя Черным Ангелом и Принцем Тьмы. Ну не унимался. Другой спекулировал идеей своей смерти – вроде буду переходить дорогу где попало, какая разница. Третий сутками сидел на кровати и рассказывал подходившим, что самого любимого человека он потерял, теперь-ради-чего-стоит-вставать-с-кровати? Только коротать свой век остается. Сейчас мне их закидоны кажутся бездарными, но тогда я велась.

В общем, черти выли и кривлялись кто во что горазд, устроили цирк из моей жизни, только невеселый. Я, например, сижу на солнечной травке, а черт строит многозначительную рожу и рассказывает – вот ты тут сидишь на травке, а между тем, косточки-то…лежат в земле. Темным тебе солнце должно казаться. Оно таким и казалось.

Но черти допрыгались. Через пару месяцев после похорон я поехала к маме в Штаты, как говорили черти, подлечить нервы. На самом деле просто на каникулы. Черти по дороге, конечно, выступили. Обосрались с перепугу в самолете (даже тот, который сидел на кровати и говорил, что все, пиздец, ничего теперь не страшно), орали, что самолет рухнет и просили у стюардессы вина. Панику сеял Принц Тьмы, убежденный, что поскольку он один-такой-ацкий, то и самолет рухнет специально для него.

При встрече с мамой прикинулись веселыми, но многозначительными. Сидели с таинственным видом у-нас-такое-за-душой-вы-себе-не-представляете и у-вас-такого-не-было. Финиш был, когда они в лицах разыгрывали сценки из моей жизни с подругой, бася речитативом «я-называл-ее-моя-голубка-прижимал-к-своему-серду-и-она-согревала-мне-сердце». У зрителей слезу выбивали. Или тошноту, точно не знаю. Но это когда черти датые были, а когда трезвые, то изображали пострадавших-но-мужественных. Ну и само собой на исход нашей общей жизни было наплевать.

Не тут-то было!  Недаром они стремались в самолете лететь. Мы поехали в Путешествие до Гранд Каньона. В нашем случае это значило пересечь Америку с Востока на Запад почти целиком. После двух дней безудержной езды мы доехали до штата Аризона. Черти бесились на заднем сиденье, ныли, что устали ехать и вообще, зачем мы едем на Запад, а не на Восток. У них, мол, дурные предчувствия. Еще бы! На заправках выбегали за сладостями, а по вечерам напивались в отелях (им же горше всех). Несмотря на их коленца, выглядели они в целом скучно, и мне было муторно с ними. Вся поездка была скукотищей.

На третий день пошел дождина.  Он кончился и все стало прозрачным и предзакатистым. Я сидела на переднем сидении, смотрела на горизонты Аризоны. На секунду стало одиноко и тоскливо от красоты, и угол зрения увеличился, охватив все вокруг, и машина на скорости 70 миль в час поплыла по дороге без участия водителя. Врезалась в скалу, отпрыгнула и несколько раз перевернулась. А потом встала спокойно, но уже вся развалившаяся. Смотрю на водителя – жив чебурашка. Кто на заднем сиденье – вообще все проспали и собираются ехать дальше. Только ехавшая с нами собака по-настоящему обгадилась – не ожидала от хозяев такой поганки.

Машину дорожные службы отвезли на свалку посреди пустыни, по владения одного индейца. Вещи забирать не хотелось из машины, особенно черти упирались, хныкали «все в земле, диски расколоты, кассетной лентой все обмотано и пахнет гробом, пошли отсюда».

И тут, как я понимаю, у чертей началась агония. Так их никогда не колотило. Они хором истерили несколько дней, пристегивались всей толпой ремнем на заднем сиденье и требовали от водителя ехать не больше 60 миль в час. Пристально следили за спидометром и на 62-х принимались плакать и обзываться.  Когда начинался дождь – холодели и ложились на дно автомобиля. Вырвали себе все волосы и со всеми поругались. А потом сдохли, вместе со всеми своими самодеятельными постановками. Успели, конечно, послать моим друзьям фотографии расхуяченной машины, а потом сдохли, не выдержав потрясения смертью. Я тогда получала удовольствие от солнышка, резанья помидоров и стояния в положении стоя. Такой покой, никто не орет, не кривляется, не требует ничего. Сейчас со мной тусуются другие дьяволята, но эти не такие уже, кажется, комики.