Три дня Кирилл пил. Благо начал в пятницу. Хуево, но пришлось на время стать домохозяйкой – скрывать следы преступления, стирать, мыть и чистить. Помогало бухалово. Постепенно запахи Ольги были вытравлены из квартиры, черные жесткие волосы собраны и уничтожены. Падонская часть мозга пристыженно молчала, ебаться совсем не хотелось – это были новые, незнакомые ощущения. К понедельнику Кирилл протрезвел и решил поехать к ней на работу. Мучить себя сомнениями больше не было сил. Пошел за машиной к отцу.

Родители встретили как-то странно. Разговор завели гнилой. На тему «пиздато ли Кирюше живется с молодой женой».  Намекали, что некие вещи могут дойти и до жены Кирилла. Кирилл изображал оскорбленную невинность. Оказалось, что под задним сиденьем были найдены предметы женского туалета. То ли челки нейлоновые, то ли следки. Сука.

Запарковался подальше от служебного входа. Десятка полтора сотрудниц ждали служебный автобус. Ольги не было. Тусовка блять, подумал Кирилл. Шароебиться было стремно. Вдруг ее муж встречает. Получение пиздюлей и экскурсия в мусарню в его планах не значились. Осторожно вышел, покрутился около. Краем уха услышал вдруг, сердце екнуло.

Тетка, похожая на свинью из «Ну, погоди» говорила неприятным резким голосом. «В больнице, третий день уж. Врачи не пускают туда. С санитаркой знакомой встретилась, та уж все рассказала. Отравилась, говорит, таблеток наглоталась. Муж привез ее, сам пьяный, а привез, молчит, увезли ее, а он не подошел, как чужая будто. Откуда я знаю почему? Лицо еще, говорит, разбито у нее было. Состояние тяжелое. Да откуда я знаю, я ж не врач, случайно узнала, свекровь навещала, она там с желудком лежит. Да, милиционер, знаю. Да муж ее, кто-кто, ты че, мать. Эх, Оля, Оля. Ну ладно, автобус пришел, поехали».

Хуясе. Кирилл ехал медленно. Жутко было. Рассказала или нет? Блять, пиздец. Жизнь дала трещину и стала похожей на жопу. Муж избил или действительно отравилась сама? Выживет ли? Хотел поехать к ней. Передумал. Палево нахуй. Отогнал машину, пешком пошел домой. Быстро и методично напился. Уснул перед телевизором.

Проснулся от нестерпимого желания поссать. Ошалело посмотрел на часы. Полвосьмого, видимо, вечера, хуйпойми. Башка напоминала турбину самолета, во рту насрали и подохли собаки. Обоссал крышку унитаза. Хуй выглядел как-то пристыженно. Моча была цвета янтаря. Вернулся в комнату, машинально ебнул стопарь теплой водки. Сразу – второй. Закусил призадумавшимся пельменем. Ткнул в дистанционку, закурил.

«…программа предлагает вашему вниманию проишествия за день. Крупная авария произошла сегодня… Находившийся за рулем водитель не справился с управлением и совершил столкновение…». Шумахеры блять, - Кирилл выпил третью, уже не показавшуюся такой мерзкой, рюмку водки. «По словам сотрудников ДПС, водитель находился в сильной степени опьянения». Как я сейчас, наверное, ыыыы, - Кирилл пустил в потолок кольцо дыма. Налил еще.

«… доставлен в 15-ю горбольницу. По документам, водитель является майором милиции К…овым. Ведется расследование». Водка пошла не в то горло, Кирилл поперхнулся, задыхаясь, уронил сигарету в салат, ломанулся в толчок, блевотина яркой икебаной раскрасила унитаз, пульсация желудка продолжала выдавливать остатки содержимого, запах был знаком и как всегда ужасен, и это длилось вечность. Сссуккаааа, хрипел Кирилл, вытирая губы куском туалетной бумаги, все из-за меня.

«Есть в осени первоначальной короткая, но дивная пора. Весь день стоИт». Прошел месяц. Кирилл мучился, но ничего не предпринимал. Ездил на работу. Оставался допоздна. Хотел забыть все, - тщетно. Ее звонок был нежданным. Услышав Ольгин голос, Кирилл испытал смесь дикой радости и щемящего стыда. «Забери меня после работы». Она села в машину, будто только полчаса назад расстались. «Все хорошо, все живы-здоровы. Чудеса современной медицины. И не спрашивай ничего, ладно? Поехали лучше куда-нибудь.»

Желтый «Москвич» стоял, незаметный в осеннем лесу. Кирилл не настаивал, Ольга сама соблазнила его. Глупое слово, куда бы он делся? Она стояла раком, упираясь в машину руками, и Кирилл наслаждался так же, как и тогда. Он знал, что это последний раз, и не спешил, ебал медленно, не торопясь. Впитывал картину, записывал ее в память навсегда. Лист упал с дерева на голую спину Ольги; ее сильные ноги; тугие груди колыхаются, Кирилл держит их руками; она кричит, хрипло, содрогаясь всем телом, кончая раньше него; Кирилл продолжает двигаться, ускоряя темп, потом резко останавливатся, вынимает член и медленно вводит его, толчками оплодотворяя ее лоно. Держит хуй в ней, долго, вынимает только когда наступает успокоение. Она поднимается, поворачивается к нему. Кирилл обнимает ее, чувствует ее дрожь. Холодно в лесу, не май месяц.

«Ты только не пропадай!» – она смотрела просяще, и он кивнул, зная, что больше не позвонит, от заведомой лжи было погано. «Я понимаю, через пару лет ты и не вспомнишь обо мне,» - она горько улыбнулась. Все женщины так сентиментальны, подумал Кирилл, обнял ее, зашептал горячо – нет, ты неправа, я всегда буду хотеть тебя, хоть через год, хоть через десять. Она приняла его ложь, поцеловала – долго, страстно, всасывая губы и всовывая язык глубоко ему в рот. Хлопнула дверью машины. Кирилл проводил ее взглядом, пока она не скрылась за углом. Она не обернулась. Сильная женщина.

Вот такая хуйня, брат, случается иногда с искателями приключений - сказал сам себе Кирилл, выезжая в сумерках с окраины города Свистнивхуйск. Право выбора – оно есть у каждого из нас. Он закурил, облизнув губы. Ее вкус. Сладкий. Надо забыть.
Впереди на дороге одинокая женская фигурка делала «хайль гитлер».