Сидит человек, пьет одеколон, нет, не в одно лицо- умывается на троих.
-По одной.
-Давай еше.
-Колька сбегай.

Третий бутылек поднимает занавес оскалов зрителей. Кто-то выкинул с балкона совсем новое ведро, a вот кто-то с бельетажа выкинул рваный сапог, неистовые аплодисменты, голоса на бис. На бис.
Антракт.
-Да ебись оно все. Давай еше по одной.

Вот он-нарисовался. Знаете ли таких, безобразных, отъевшихся животных, они еше себя называют "новые русские".
-Ну че, алкашня. Пьете суки?
-А что не видете,-улыбнувшись сказал Колька.
Хруст его, Колькиной челюсти бьет мне в мозг. Пытаюсь приподняться. Антракт, наверное второй.

-Серега,-давай, приходи в себя.
-Кто это, пытаясь разлепить опухшие веки-отзываюсь я.
-Это я,-Миха.
-Извини,-не узнал сразу........Как Колька, чуть-чуть придя в себя,-справляюсь я.
-Колька? Да в больнице он,-отвечает Мишка.
.....Да как они так смеют. Смеют делать с нами такое. Да ты же знаешь-мы еше пацанами в этом дворе деревья сажали, девок тискали, первый портвейн попробовали.
-Не знаю.....

-Да я, я-почти профессор онкологического института. И со мной творить такое. А? Мишка, со мной?
-Не знаю.....
-Чего не знаешь-то? А? Поехали.


......Молчание всегда такое неловкое. Колька больше не проснулся. Он не отлежался на больничной койке-кровоизлияние, в его интиллегентский мозг.

Шум волн-а вокруг ангелы. Опять сны меня несут в несушествуюшее будушее. Будушее... Засыпаю, прилипнув разгоряченной спиной к холодному мрамору метро.

Где-то в моих снах шумит прибой. Так далеко. Что аж и не вспомнить.
Вспоминаю....
Анапа. Детский городок.

Я бегаю со своей дочуркой по берегу моря, лепя на ходу какие-то, какие-то пьяные замки из.... Из......
Из меня. Выди вон. Выди вон-змей зелья.

После опять работа и работа.
-Сергей Иванович! Вы, вы-вы просто гений,-говорит наша лаборанточка Ксюша.

Нобелевская премия грозит обменом нашей коммуналки. Я радуюсь.
-Папа-давай,-верешит дочка.
-Папа,-давай,-верешит жена.
-Давайте!

Давайте еще по одной. За Кольку, безведома ушедшего на наших глазах. Давайте за незагорное счастье.
-Давайте,-поддержали друзья.

Аплодиссменты. На бис, на бис.
Человек, который остановил старость-это Сергей Иванович по отцу, наш коллега из России.

Ангелы,-как они мне сказали, будут следить за мной, после того как я сказал им секрет. Да и какой это секрет. Я просто хотел остановить старуху, со сморшеной косой.

-Мишка,-давай еше за Кольку. Понимаешь, он был человеком. Просто, и , и-человеком.
- А ты?
-Мой мозг убили.
-Чем?
-Премиями.
-Ну? Серега. Ты ученый. Ты умный, ты мыслишь по доброму.
-А толку-то?

-Да как ты мог. Как ты мог так опозориться на родительском собрании. Как?

Жена.

Тормозной жидкости я попробовал-когда она вытекала из под нашего автомобиля.
Копейка, а хорошо как на два шестьдесятчетыре. Прислонился, подлез и ждал следушей капли.  А потом вдруг-друг.

Все неизведанное-манит!  А что делать-то. Да-запил. Сначала запил на премию, а потом и забил на дочку- а это было главное, и, и на жену-опять пил на премию.

Лезу на проходной в наше НИИ. Непускают.Блюю А как по другому. Все такие сытые. Напившиеся.
-Лев Львовичь. Дайте пожайлуста сто рублей. Да нет-я обешаю. Обешаю-я сейчас на рынке работаю. Да, завтра дадут зарплату.
-А? Кем?
-Да грузчиком.

Серега,-взял?
-Что,-безразличием ответил я.
-Как что? Бээфки. На сто рубликов-то?

Михалыч нам отвентил спирта. Выпили.
-Пойду я,-сказал я.
-А что дома-то?
Да  ничего. Сам на сам.

Все. Завязываю. Открутил. Отпил. Отхлебнул. Воды газированной.

В цирк так в цирк.
-А потом, папа,-в зоопарк.
-Доченька,-для тебя хоть в королевство кривых зеркал.

Самое плохое-вечером. Начинаешь думать. Думать обо всех и обо всем.
Ну как и есть. Не спал-думал о жизни.
Утро.
-Серега-будешь?
-Нет, я завязал.
Смотрю на отъевшееся животное, гуляюшее с собакой. Эх-"новорусское время".
-Давай, давай Серега.

Даю.
Десятый класс. Она вся такая-университеточка. Старше была. Играет на скрипке грустные мелодии.
Нет, сегодня выпил этой жижы и завязал. Поеду к своим. К жене, к моей любимой дочке. Поеду.
Сейчас.
Только вот-забыл тебе сказать.
Первый секс у нас был..... Да его и не было-то, до свадьбы. А после, да что там. Поженились-любили, брызгали.
-Давай Серега, давай.
-Что это?
-Не знаю-Михалыч что-то вывел из тормозной.

Иду, и так плохо на душе. Что-то тревожит. Тревожит мою душу и мое тело.
Нет. Совсем не метро. Метро это тепло. Пальцы погреть. Эх. Конец октября. Да уж... Да мы с ней и познакомились-то в конце сеньтября.
Представляете иду такой-весь нетрезвый, а тут она. Такая вся нежная и белоснежная, играюшая грустную мелодию в переходе. На
скрипке.
-Как звать-то?
-Светлана.

-Фу. Как-то....Михалыч-грустно вывел. Из тормозной.

Иду дальше, стараюсь-по прямой. Мне сегодня никак нельзя по кривой. Ага. Сегодня с дочкой встречаюсь.

-Папа, а ты мне привезешь ракушек с островов,-лепетало это юное, мое создание.
-Конечно доченька,-уезжая говорил я.

Доехал. До нее. Доченька, милая моя.
-Вот-видишь ракушки тебе.
-Папа, а где кусочек того, как растет и пахнет  шалфей.

-Михалычь! Что ты со мной делаешь? А?
-Доченька.......Ты меня любишь?
-Пап!
-Да доченька?!
-Возьми послушай. Это звуки природы.

Шум волн унес меня куда-то далеко, далеко. Вокруг кружат ангелы все такие хорошие. Я  в таком смятении, нет, вы даже себе не можете представить.

Блядь.....Михалычь.....

Пап?! Ну хоть как он пахнет? А, пап?
Михалыч, миха...лычь,чь...мы...ха.

Как прекрасен остров. Я здесь один, и не о чем не надо думать.
Где-то звучит грустная мелодия на скрипке.
-Света ты?
........
-Ты кто?
-Я-Бог.
-Но ты ведь женшина. Я не верю, нет. Нас учили-Бог это мужчина.
-Я тебя не переубеждаю,-ответила Она.

-А ты знаешь как пахнет шалфей?
Она бросила свою скрипку и подошла ко мне. Что-то жгло грудь. Поцеловала меня. Прямо в губы.
-Человек, мой любимый человек. А хочешь крылья?

Я летел на солнце, я летел на тепло.
Врачи делали последнии движения всем телом и ,всем электричеством больничных палат.
Дочька нагнулась ко мне.
-Папа,-ты пахнешь шалфеем.