I

Мглой комната полна, и осторожно в ней
Звучит шушуканье веселое блядей.
Две бурых головы за занавеской белой,
Опять туда-сюда, мотаются несмело...
Снаружи стайка птиц друг к другу зябко льнет,
Внутри поджарый дог хозяина ебет;
Проходит Новый год, воняет кориандром;
Две дряхлые вдовы уснули с Александром,
Он плачет и пердит, охвачен хворью он.

II

Как будто окружил их смрад со всех сторон,
Сияет ночь вокруг, все бляди вдруг смолкают
И словно пердежу знакомому внимают,
Хватают вялый член, и слыша золотой
Предутренний напев, возобновляют вой.
Безмолствует рояль, отлитый из металла.
Ебутся все и вся. Валяются устало
Бутылки и объедки прямо на полу;
Врывается сквозняк в предутреннюю мглу,
Своим зловонием наполнив помещенье.
Кто здесь присутствует? -- вы спросите в смущенье.
Отцы и матери с детьми...о боже, нет.
Глаза неверно преломляют свет:
...она ли там боса, с измученной пиздою
Ссыт прямо на огонь, склонившись над золою?
Забыла ли она, свой покидая дом,
Несчастных малышей укрыть пуховиком?
Увы! Родная мать! Что есть она, что нет!
Подохнут малыши...не встретить им рассвет;
Наполнил хладом их тела суровый ветер...

III

И точно: по утру подохли эти дети.
Нет матери у них, отец их далеко,
Служанке старой было тоже нелегко
Заботиться о них в промозглом этом зданье...
Останется теперь одно воспоминанье.
Останутся в грязи солдатики лежать,
Их некому теперь весь день перебирать.
Чудесен был рассвет, суливший им подарки!
А ночью были сны таинственны и ярки,
Порою все в глазах кружилось и сверкало,
То появлялось вновь, то снова исчезало.
Как было весело, проснувшись в ранний час
Зассатых простыней почувствовать тотчас
Знакомый запах... но теперь не до гребенки...
Остыли уж тела... уж не горят глазенки...

IV

Ах, боже в голове такая поебень!
Пора принять абсент, и головой в пиздень!