-Смотри! Друг тыкал корявым грязным пальцем куда-то в землю, и округлившимися глазами выражал крайнюю степень возбужденного изумления.
-    И чего? Палец тыкал на довольно стремную тропинку в лесу, куда нас занесли наши нелегкие детские игры.
-    Ты че, дурак? Это ж КАБАНЬЯ ТРОПА! Он смотрел на меня придурковатым восхищенным взглядом, а я никак не мог понять, хуле ему надо.
-    Ну и что, это ж не крокодилья тропа, ты чего так подпрыгиваешь?
-    Тут же кабаны ходят! Его переклинило сильно.
-    Ну даже если и ходят, ну и что? Они ж не летать должны. А может это вообще, грибники натоптали. Друг всю жизнь жил в городе и о диких зверях знал только из учебников природоведения, там же наверно и след кабаний высмотрел.
-    Вот, след! Он плюхнулся на колени и разгреб землю. Это кабаний!
-    Ну да свинячий, точно. Пойдем уже, что на него смотреть.
-    Мы его можем выследить! В нем проснулся великий охотник и следопыт, видимо город так и не смог задушить инстинкты, а может, фильмов насмотрелся про индейцев, но мысль эта крепко засела в  воспаленном детском мозгу.
-    Ну, выследим, а дальше чего? Можем, конечно, яму выкопать, как на мамонта…Кольев острых…Камнями большими закидать… Начала прорисовываться перспектива.
-    Яму долго, он же большой, смотри какое копыто!
-    Да, долго. Я вспомнил как помогал отцу копать ямку для столба, и неприятно передернулся.
-    Надо по-другому!
-    Из лука не возьмешь. Память услужливо подсунула, как мы стреляли по кошкам и как отлетали наши детские стрелы от их многострадальных шкур, бронированные они что ли?
-    У деда твоего ружье можно взять!
-    Оп-па! Все четко встало на свои места. Дед похаживал на уток, и частенько приносил их домой, с безвольно болтающимися головами. Ружье лежало под кроватью, а патроны на печке в коричневом старом патронташе, и манили как магнит, будоража бедное детское воображение.
-    Из ружья его подстрелим! Вон на дереве засядем и сверху подстрелим!
-    А попадем? Неясные сомнения все еще терзали бедный мечущийся разум.
-    Дед в утку попадает, а мы что не попадем с такой близи?
Действительно тропинка проходила прямо под развесистым дубом, вон там и засесть можно.
-    Нет, дед ругаться будет, что я ружье трогал.
-    Да мы как кабана принесем, наоборот хвалить будет!
      Предложение действительно стало интересным, деда я любил, и перспектива похвал мне понравилась.
-    Пошли!
      Я  ловко проник в дом, мимо вечно занятой всякой стряпней бабули, сунул в окно принимающему ружье с патронами, схватил вареной картошки из горшка, и ломанулся добывать дичь.
  Огородами мы ловко пропартизанили до лесочка, проклятая берданка обстучала всю спину и задницу, патронташ, пыхтя тащил заряжающий, так мы и пропылили по грядкам никем не замеченные.

Прикинув сектор обстрела, мы ловко залезли на дерево, как бубуины, наломали веток и устроили гнездо.
-    Заряжай, вдруг он уже бежит!
-    Давай патрон, Хабанера! Я вроде как стал стрелком, а он пусть патроны подает, правильно, дед-то с ружьем мой!
-    На, заряжай.
Я важно засунул бумажный цилиндрик с нарисованной на нем летящей уткой в ствол, защелкнул дедов громобой, взвел единственный курок,и уставился на тропинку, как снайпер, холодным леденящим взглядом.
-    Патроны наготове держи! Вдруг добивать придется…
Друг уважительно запыхтел, достал несколько штук, и явно записал меня в крупные специалисты по кабану.
-    А ты раньше стрелял?
-    Ну да. Соврал я. Дед давал пострелять по бутылкам. Дед, зная мою тягу к оружию, тщательно проверил ружье и дал подержать один раз, внимательно контролируя мои движения, и десять раз убедившись, что я не заныкал патрон, но не отменять же из-за этого охоту.

Сидели долго, ружье уже лежало само по себе, хотелось пить, комары замучили окончательно, и чтобы занять себя, мы их били и складывали каждый в свою кучку – у кого больше. Выходило примерно поровну…

Вдруг привычный лесной фон нарушился странным похрустыванием, и потоптыванием.
По тропинке спокойненько ленивой трусцой в нашу сторону направлялся огромный свин, неотвратимо надвигаясь как немецкий «фердинанд».
  
-    Как же мы его потащим–то? Здоровый какой! Он на дерево-то не влезет?
-    Не лазят кабаны по деревьям! Стараясь унять дрожь в руках, я подбодрил и его и себя и покрепче вцепился в свою базуку.
-    Целься давай, в сердце!
Где у кабана сердце я сообразить не мог, и ловил прыгающую мушку.

-    Ждем, пока подойдет!
-    Я уже второй патрон приготовил.
-    Ждем.
-    Целься лучше!
-    Ждем
-    Давай, стреляй!
-    Ждем
-    Убежит!
-    Ждем
-    Стреляй убежит!
Грохот дедовой базуки оглушил, ружье больно ударило прикладом в плечо, все заволокло дымом, и вслед за этим тут же раздался яростный кабаний визг.
Мы ошалело уставились на свинью, бесновавшуюся внизу, без всяких видимых признаков повреждения.
-    Промазал! На второй патрон, быстрей заряжай!
Оцепенение пропало, непослушными пальцами выдернул гильзу, впихнул второй цилиндрик, защелкнул, взвел, прицелился в огромную кабанью тушу, злобно визжащую внизу на весь лес.
Грохнуло еще раз, опять в плечо, опять дым, время спрессовалось в липкий кисель. Зверь завизжал на ультразвуке, и встретившись со мной безумным взглядом, начал рыть землю под деревом, огромными желтыми клыками как у мамонта.
-    Промазал опять! Ты че, совсем косой? Стреляй еще, он дерево выкопает! Стреляй!
Друган визжал не хуже кабана, ну не тише точно, и истерично совал мне патрон.
-    Не мог я промазать, я прямо в спину стрелял! Вон кровь у него!

Мы уставились на темные малиновые пятна на свинячьей шкуре.
-    Значит, ты его ранил! Молодец! Щас добьем! Стреляй!
Еще раз ударило в плечо, опять визг, кабан внизу бесновался как демон, и умирать не собирался.
-    Опять ранил! Вон на шее! Стреляй еще!
Все заволокло дымом, как бородинское поле, кабан нестерпимо визжал и рыл землю, громобой раз за разом бил в онемевшее плечо, Хабанера торопливо совал патроны, неуязвимый демон брызгал кровью и я, окончательно отупев, стрелял и стрелял как пулемет максим…

-    Все, патронов нет…Прошептал Хабанера осипшим голосом, и посмотрел на меня пустым взглядом японского смертника.
Бесконечность кончилась, актуальными были только пустой патронташ и окровавленный зверюга, подкапывающий землю под нашим деревом.
-    Мы что, все истратили?
-    Больше нет…
-    А чего он тогда не умирает?
-    Не знаю.
-    Может, умрет сейчас?
-    Хорошо, что это не медведь…
Мы смотрели на злобную свинью и плакали от страха, он деловито рыл землю, и злобно на нас поглядывал…

Темнело, когда зверь устал, и злобно хрюкая, ушел наконец-то в лес. Мы просидели на дереве целый день, окончательно отупев, высчитывая, через сколько свинья выроет дерево и доберется до нас.
Мы посидели еще и решили, что придется слезать, никто нас не найдет, пока сами не вернемся. Местность напоминала Сталинград. Кругом валялись гильзы, земля перепахана, и дерево все в бурой засохшей крови. Плечо онемело, рука почти не двигалась…

Друг полез первый, потому что обратно я с одной рукой не залез бы точно, а иллюзий насчет добродушности израненной свиньи не питал.

-    А вдруг он караулит, пока мы слезем?
-    А что делать, всю ночь на дереве сидеть?
-    Ладно давай, лезь.

Домой мы приплелись на последнем дыхании, чем ближе к дому, тем страшнее, но не страшнее чем на этом дереве.
-    А может, не заметят?
-    Ага, не заметят, мы когда ушли?
-    Ну ладно давай - пока.
Я заныкал громобой во дворе, и как мышь пошуршал в избу.
В комнате нервно курил дед, и сидела заплаканная бабка.
-    Вернулся, сученок! Где ружье? Случился самый худший вариант развития событий.
-    Там
-    Где там? Дед явно не был настроен добродушно.
-    В сарае.
-    Мы тут все уже оббегали, тебя целый день не было, уже темно… Бабуля тоже была настроена недружелюбно.
Дед вернулся с ружьем и пустым патронташем
-    Патроны где? Дед понюхал ружье и начал доставать из штанов ремень.
-    Мы их все исстреляли. Я опасливо косился на узкий, очень мной нелюбимый дедов ремень.
-    Куда?
-    В кабана..
Дед дрогнул и замер.
-    В какого кабана?
-    В лесу тропу нашли кабанью и с дерева его хотели застрелить… Принести домой…Хотели для всех…
Я замолк, недоуменно глядя как дед начинает садится на табуретку, заходясь истерическим хохотом. Я за компанию глупо улыбался и взахлеб рассказывал, как мы его всего изранили, и он рыл землю…
-    Дробью, пятеркой – кабана! Охотнички! Вы б его еще из рогаток подстрелили…
-    Чего пятеркой?
-    Марш спать охотник! Дед посуровел, но я понял, что пиздить меня сегодня не будут, и от греха подальше метнулся пулей в кровать, и минуты через две уже спал.

Пиздюлей мне все-таки вкатили – потом. Дед потребовал, чтоб ему отец патронов купил и привез, а то внучек его годовой запас мелкой дроби на уток,  высадил в кабана как в стог сена.

На память осталось синее плечо и кличка – охотник, и нелюбовь к свиньям и охоте…