В редкие перерывы между бесконечными дождями воздух попеременно наполнялся дурманящими запахами. Вначале неуловимо нежным и прозрачным от обыкновенных одуванчиков, затем сладкой черёмухи, сразу же и серени, чуть позже приторного жасмина, и вот пространство наполнилось восточным ароматом нашего шиповника, чайной розы и пионов. Этот букет запахов дёргал, пьянил, выводил из себя. И совершенно не хотелось работать. Даже для души.

Вертихвостка Фортуна была благосклонна к моим проказам и шалостям. Она прощала мне всё, как некогда я прощал ей свои падения. Но то было продвижение в гору. Только я ещё не знал об этом...

Мне не приходилось прикладывать совершенно никаких усилий. Деньги, женщины, успех текли мне в руки, штаны, карманы. Я уже не знал, куда это всё девать. Столько всего навалило...

Многие знакомые и не друзья - злились, разьедая едучей желчью свои желудки и нервные системы. Многие, спохватившись, хотели дружить. Я не успевал бывать на всех званых обедах, праздниках, днях рождений. Моя печень увеличилась в размерах, и спать мне сделалось больно. У вас болела, когда-нибудь печень? Когда на правом боку невозможно лежать даже одну десятую долю секунды? Когда только горсть таблеток спасает от приобретённого состояния, но лишь до следующей горсти.

В те дни я встретил её. Вернее не встретил, мы были знакомы, нас связывали деловые отношения, просто я её тогда, что называется, увидел. Увидел и полюбил. Горячо. Страстно. По настоящему.

У меня всегда бывает по настоящему. По-другому я не  умею. Не могу!

Две одинокие души, два пересыщенных тела встретились, и впервые, пристально посмотрели друг на друга. Увидели и ужаснулись. Содрогнулись. Потянулись навстречу друг другу. Слились.

Между прочим, многие думали, что между нами давно уже были эти пылкие отношения. Да ну их в жопу, этих вездесущих и всезнающих информированных собственными дрочливыми домыслами любопытных. До того июня - не было! Мы были в обьятиях своих слепых страстей, виделись, шутили и разбегались по разным постелям для удовлетворения своей плоти. Друг о друге, мы даже не мечтали. Но что-то произошло в тот июнь.

Всему виной високосный год. Столько раз замечал, но не формулировал. Теперь же даже не формулировал. А просто любил.

По взрослому, восемь раз за ночь - я не умею. Не возраст ещё. Но по юношески пылко - сколько душе угодно. И кажется, ей именно этого и хотелось. И понимала, что не буду я для неё зарабатывать вонючие деньги, и опытно осознавала, что не уживёмся мы и одного дня в четырёх стенах, но страстная сила влекла нас в обьятия друг друга. Короткие ночи не надоедают. Она была несколько старше меня. Не на пол жизни, конечно, но старше. Наверное, это юношеский комплекс не любить женщину старше тебя всего на пол года. Но ведь полюбил! И она тоже!

А в это время, молоденькие дочери моих друзей - штурмовали стальную дверь, повышенной надёжности, квартиры, где я проводил лучшие годы жизни. Она не обращала внимания на красоту и молодость штурмующих, она не ревновала, словно знала заранее тот отпущенный срок. И ей, и мне.

Была она по обыкновению (моего предпочтения), маленькой и аккуратненькой грузиночкой. С нежным чернявым пушком над верхней губой, с несколькими спиралинами упругого волоса между своих плотных, как недоспевшее яблоко грудей, и постоянно влажно-тёплой промежностью. Она увлажнялась мгновенно и постоянно была готова к любви. И мы любили...

2004 год

Степан Ублюдков не поэт, но гражданин