Пожелтевшая фотография выпала из взятой с полки книги. Даже не пришлось вспоминать...

Ни об одной из женщин я не думаю дольше месяца, а о Ней помнить буду до самой смерти. Может быть...

В вокзальной толчее на меня Она посмотрела таким взглядом, что стало бы ясно даже дураку - случилось... И мы ехали в одном поезде. И даже в одном купе. И я понял - судьба. И я уже ни минуты не сомневался. Думаю, что и Она не сомневалась...

И разыскала меня. Первая! И пришла. И сказала: "Я вас хочу, чего же боле"...  А я, как полный мудак что-то взвешивал и решался изменить жене. Это потом я узнал, что жена ни минуты не решалась изменять мне, а я, мудак, всегда решался. А Она сидела счастливая, напротив меня, улыбалась, и крутила в руках веточку черёмухи.

Всё-таки я решился в очередной раз, и Она перевернула мою жизнь.

Тогда Она мне показалась несколько полноватой. То была одежда...

Май, пиво, вино, водка, мясо. И протянутый стакан со спиртом. До половины. Ей. Выпила! Все охуели. Молодая девчонка, семнадцать лет. И Она ежеминутно искала мои глаза. На нас смотрели и шептались. Что у них может быть? Он в три раза старше её! Ну, пусть не в три...

И время Она тогда остановила. Не задумываясь швырнув в крапиву часы. И свои и мои. И оно таки, блядь, остановилось. На целых четыре года. Так долго...

Саша с женой - актёры, от Бога. Фотография получилась колоритная. Начало прошлого века. Я тщательно её состарил. Мне до сих пор никто не верит, что это мои друзья. Тогда всё происходило, как по волшебству. Мы все - художники и немного актёры, если захотим...

Помню трёхлитровую банку с пантами (после фотографирования), залитых спиртом. Это когда уже выпивка кончилась. Целый год Саша настаивал, проверял на вкус... Мы всё шутили, что он свои рога отмачивает.

Пили почти все, обмениваясь меткими замечаниями. Я для храбрости и повышения потенции, остальные за компанию, Саша чтобы позлить свою жену. Они мохнатенькие, такие, молодые панты. Оленевод хренов, знахарь! У него вечно всяких народных средств полон дом...

И мы её выпили, почти всю, эту ёбаную, трёхлитровую банку. Гости расходились. Нас оставляли одних, во флигеле, под барабанный дождь, под грозу, под жуткий скандал учинённый Сашиной женой. "Он пьян! Он изнасилует бедную девушку"! - орала в приступе ревности она. Дура! Что за чувство собственности у баб? Откуда? Саша впервые за многие годы знакомства посмотрел на меня подозрительно. Но нас оставили. Только я был действительно пьян. Скотски! И не мог! Ну, совершенно! И меня сжигал стыд! Мы лежали на ковре, совершенно голые (до кровати я не дотянул и Она раздела меня на полу), за окном хлестал дождь, майский, с громом, было фиолетово от непрерывных молний, мне было так стыдно... Она прижималась ко мне молодым телом и пыталась успокоить - а я всё равно не мог... Проклятые рожки северных оленей сотворили злую шутку. Обратный эффект. Как я Её хотел, как я хотел быть на высоте. Блядь...

Промахиваясь, влетая в лужи, мы искали дом Её тётки. Дом старательно прятался. Она тоже была порядочно пьяна. Да не тётка!

На крыльце найденного дома была последняя попытка доказать, что я трезв...

Утро я встретил в своей постели. Страшно болела голова, а рядом, тёпленько устроившись, уютно посапывая, спала Она.

И больше не уходила. Перенесла ко мне свои нехитрые тряпочки, магнитофон, пару книжек... Тётка, старая ведьма, обещала засадить меня в тюрьму, даже матери Её написала. Но Бог был на моей стороне. Ведь браки случаются на небесах. Знакомые и друзья долго ещё судачили, дольше, чем следовало, а нам было хорошо. Вдвоём. И мы были счастливы - целых четыре года.

Но я её, сдуру, выгнал. Всегда были другие. И до, и после. И более красивые, и более умные, и более умелые. Только Её я буду помнить до самой смерти. Может быть...

2004 год

Степан Ублюдков писатель-прозаик, философ, отьявленный негодяй